Священное воинство

Некоторое время султан колебался, не зная, на что решиться. Его ночные бдения разделял с ним его друг Беха аль-Дин. Наступил рассвет, и голос муэдзина стал созывать правоверных на утреннюю молитву. На утренней заре аль-Дин попросил позволения говорить. Получив разрешение, он сказал: «Великий государь снедаем тревогой и тяжкими сомнениями. Мирские средства здесь не помогут. Тебе остается лишь обратиться ко Всемогущему Аллаху. Сегодня пятница, самый благословенный день недели, день, когда молитвы всего действеннее, и мы оба находимся сейчас в священном месте. Пусть султан совершит омовение, скрытно раздаст милостыню, а затем помолится Аллаху, поведав ему, что не в силах сейчас исполнить предначертанное. Может быть, Аллах смилостивится и дарует тебе решение».

Саладин так и поступил. Во время между объявлением пятничной службы и вторым призывом к молитве два друга вместе помолились в мечети Аль-Акса. Краем глаза Беха аль-Дин наблюдал за тем, как его коленопреклоненный государь кладет поклоны и повторяет еле слышно: «И нет никого, кто был бы ему подобен». Слезы текли по лицу султана, когда он повторял слова молитвы.

Через несколько часов стало известно решение Саладина. Он решил вывести из Иерусалима большую часть армии, оставив там лишь небольшой гарнизон под командованием одного из своих внучатых племянников, Меджед аль-Дина. Султану очень хотелось остаться там самому в знак готовности к мученичеству, но его уговорили этого не делать. В интересах ислама он должен уйти и быть готовым принести иную, более важную жертву.

2. Ложные ходы и обманчивые возможности

Тем временем король Ричард, сидя в Бейт-Нубе, поджидал графа Шампанского. Он отправился в Акру и Тир, чтобы вернуть в строй солдат, отставших от своих частей, и обеспечить перевозку продовольствия и осадных машин. Это путешествие от Тира к лагерю крестоносцев было опасным, потому что противник периодически совершал набеги на земли, через которые проходили коммуникации армии крестоносцев.

Был один случай, когда тюркский отряд из двухсот конников, стоявших в засаде на холмах, внезапно обрушился на арьергард французского конвоя. Они убили двоих солдат и спешили одного фламандского госпитальера, который безрассудно решил один сразиться с нападавшими. Сам он спасся только потому, что смог вовремя сесть на коня своего оруженосца, который также был убит. Атака госпитальеров и храмовников не остановила мусульман, которые храбро сражались, не отступая ни на шаг. Если бы не вмешательство епископа Солсбери, подоспевшего на подмогу, французам пришлось бы спасаться бегством.

За свою недисциплинированность и за то, что он поставил под угрозу жизнь товарищей, не в меру ретивый рыцарь Робер из Бурже после битвы был отдан под военно-полевой суд. Слишком свежи были в памяти рыцарей уроки битвы при Крессоне, и каждый человек у них был теперь на счету. Но, сделав выговор своему товарищу за его проступок, воины-монахи решили его великодушно простить, обосновав это намерение словами из третьей главы Книги Софонии: «И наступит день, когда с тебя будет снят позор, навлеченный твоими неблагочестивыми деяниями, ибо Я лишу тебя твоей гордыни, и ты не будешь более самонадеян благодаря Моей священной силе».

На другой день после того, как его армия прибыла в Бейт-Нубу, Ричард узнал о засаде, устроенной мусульманами в нескольких милях от лагеря, у легендарного источника Эммауса. В этом краю Иисус после своего воскресения встретился с двумя из апостолов. Воды Эммауса были священны для христиан и считались целебными, излечивающими от всех болезней. Появление неверных в подобном месте выглядело кощунственно, и король отправился к источнику с отрядом своих людей, чтобы изгнать оттуда врагов.

В предутренние часы крестоносцам удалось застать врасплох тюрок, и двадцать человек из них были убиты. Кроме того, люди Ричарда взяли в плен оказавшегося в числе врагов герольда Саладина. Ричарду понравилась эта «охота», и он со своими воинами отправился на холмы на поиски новых групп противника. Они прошли небольшое расстояние на восток и в месте, именуемом Наби-Самвил, действительно окружили на горной дороге группу арабских воинов. Сразив своим мечом одного из врагов, король Ричард поднял голову и вдруг увидел вдали… Иерусалим.

Это зрелище поразило Плантагенета, но он испытал не радость, а скорее шок. Иерусалим был так близко, кажется, всего в трех милях! И в то же время он был пока недостижим для него. Это зрелище было невыносимо для Ричарда, и он прикрыл глаза рукой, словно было греховно созерцать этот город и не взять его тут же.

«Боже милосердный, — воскликнул король, — молю Тебя, не заставляй меня взирать на Святой город, пока я не могу вырвать его из рук Твоих врагов!»

Позднее, когда станет известно о решении Саладина вывести армию из Иерусалима, христианские историки напишут с сожалением, что король Ричард мог бы тогда взять желанный для него город за один день…