Священное воинство

Трудно сказать, почему король избрал именно такое направление. По преданию, он три дня ехал по горам, не имея еды. Возможно, голод повлиял на рассудок Ричарда, а может быть, дело было в чем-то другом, но он направился прямо к Вене, логову герцога Леопольда. Оказавшись на окраине Вены, Ричард, конечно, понял всю опасность своего положения и решил укрыться в маленькой гостинице. Он послал на базар за едой юного слугу, но глупый паренек тратил деньги слишком уж щедро, да еще хвастался, что его хозяин — человек не простой. Это вызвало любопытство и подозрения. Во время повторного визита паж гордо проследовал между овощными лавками, заткнув за пояс королевские перчатки с вышитой эмблемой. Его схватили и пытали.

Когда стража ворвалась в гостиницу, в которой жил король, Ричард, накинув старый плащ, незаметно прошел на кухню и стал жарить кур на вертелах, выдавая себя за помощника повара. Но королю не так легко преобразиться в простолюдина. Когда начальник стражи увидел эту забавную сцену, он повел себя так, словно ему было стыдно за короля.

«Встаньте, государь, — сказал он насмешливо. — Вы и так уже здесь слишком задержались».

Через несколько часов король Ричард был доставлен к Леопольду и вручил герцогу свой меч. Герцог, который не мог забыть обид, нанесенных англичанами в Акре, велел отвести царственного пленника в замок Дюрнштейн на западном берегу Дуная, где ему и предстояло находиться под стражей.

Конечно, заточение короля Ричарда было грубым нарушением и тогдашних европейских законов, и Божьего мира. Ни один крестоносец не мог быть задержан, поскольку считался «слугой Господним». Обо всем этом Ричард напомнил тем, кто его заточил в замок. Но теперь король представлял собой, с их точки зрения, весьма ценный залог — и в политическом, и в торговом смысле. Император Священной Римской империи Генрих VI вскоре приказал своему вассалу Леопольду доставить короля к нему. На встрече в Вюрцбурге 14 февраля 1993 г. они договорились о цене сделки, и предприимчивый герцог, сумевший пленить Ричарда, получил шестьдесят тысяч фунтов серебра.

Генрих не любил Ричарда из-за того, что при нем Сицилия, бывшая провинция империи, досталась узурпатору Танкреду. К тому же император тоже был родичем маркиза Монферратского. Но это было еще не все. Император Генрих являлся традиционным противником папы — борьба между церковной и светской властью в Европе шла веками. В то время в Льеже был убит один архиепископ, и папа считал виновным в этом императора. Часть провинций империи были на стороне папы, а на севере эту ситуацию использовал мятежный Генрих Лев. Поэтому император Генрих счел пленение короля Ричарда чудом, совершившимся в его интересах. Он рассматривал английского короля как важного заложника в своей борьбе с Римом.

Вдобавок к этому германский император сообщил французскому королю Филиппу Августу приятную для него весть, что задержан король Ричард, «чье коварство и вероломство в Палестине известны всем и который доставил тебе столько бед и тревог». Однако император не сообщил, где именно содержится в заточении король Англии.

Король Филипп щедро одарил гонца, принесшего столь приятные новости, и немало посмеялся над обстоятельствами пленения Ричарда, который выдавай себя за кухонного слугу.

Весть о пленении короля Англии постепенно стала известна во всех европейских столицах. Его брат принц Джон обрадовался этому, пожалуй, не меньше Филиппа Августа. Он тут же отправился в Нормандию, объявил себя наследником брата и потребовал присяги от нормандских баронов, однако договориться с ними столь же быстро, как и с королем Франции, не удалось: бароны подтвердили свою верность законному правителю Англии.

Совсем иначе отнеслись к этим известиям в Риме. За то, что герцог Австрийский заточил царственного паломника и получил от императора Иудины сребреники за темную сделку, он был тут же отлучен от церкви. Папа Целестин III пригрозил той же карой императору Генриху, если тот не освободит английского короля. Филиппа Августа в Риме считали заведомым клятвопреступником — такое впечатление французский король произвел на папу восемнадцать месяцев назад, когда просил разрешения напасть на владения Ричарда. Если бы теперь французский король осмелился сделать хоть шаг к захвату земель Ричарда, он бы также был немедленно подвергнут анафеме.

Прошло несколько месяцев, но ничего не изменилось. Сторонники короля Англии обвиняли Рим в пассивности. Кто-то сочинил даже насмешливые стишки: «Что же благородный Рим так долго не обнажает свой священный меч? Что с ним случилось?» Не скрывали своего возмущения всем этим и нормандские епископы. Они вспоминали о примере Симона Петра, обнажившего в Гефсиманском саду меч против слуги первосвященника, дерзнувшего задержать Христа, и писали папе Целестину: «Это неправое деяние отвергается всеми существующими законами, порицается всеми людьми, возмущает провинции и заставляет нашу церковь воззвать: „Простри свою длань, всемилостивый отче, и обнажи меч апостола“».