Священные монстры (портреты)

А потом приехал другой партизанский командир по кличке "Валерио". Он имел приказ расстрелять Муссолини, чтобы не отправлять его в Милан, не сдавать союзникам. Избежать суда. Приговор был подписан Объединенным Штабом партизанских отрядов Северной Италии. Валерио посадил дуче и Клару в автомобиль. Сам сел рядом с шофером. По бокам от Бенито и его девочки сели товарищи Валерио. Сзади ехал еще один оппель. При дороге у ворот заброшенной виллы, Валерио приказал остановиться. Муссолини вывели из машины. Валерио приказал Кларе отойти. И тут маленькая актриска преобразилась в героиню римской истории. Она сказала, что хочет умереть с Муссолини и прижалась к нему. Валерио закричал, она не ушла. Валерио взвел автомат и торопясь, зачитал приговор. И направил автомат на пару. Бенито, грузный, в шинели немецкого полковника и Клара в своих нелепых теперь мехах замерли. Автомат заклинило. Партизан, ругаясь, бросил оружие и, вырвав автомат у одного из своих подручных, стал стрелять. Затем трупы бросили в машину и повезли в Милан. На площади Сан-Лорето (или Лоренцо, память моя в Лефортово не хочет расшифровывать в неволе) трупы были повешены за ноги на мясные крюки, и толпа долго глумилась над ними. В конце концов какой-то партизанский начальник нашел оголенные ляжки Клары под чулками непристойными и трупы срезали. Но и после этого толпа не прекратила глумление. Тела жгли сигаретами и мочились на них. Народ любит пинать мертвых кумиров. Ему в его ничтожности это приятно.

Живя в Риме зимой с 1974 на 1975 год, я вставал рано и шел через холм Сан-Николо к собору Святого Петра в Ватикан. Поросший соснами, зеленый холм этот наполнен памятниками. Там есть памятник Гарибальди, окруженный бюстами его военачальников и целая стена героев сооруженная при Муссолини. Ну, разумеется, это фашистское искусство с его мускулистыми мужиками с большими мошонками и большими мечами. Однако Муссолини до сих пор еще добром вспоминают в Италии. Он строил заводы и города для рабочих. Об этом, везя меня в автомобиле по южной Италии, говорил мне профессор коммунист Пачини, и указывал в окно на заводы и города. После Бенито для рабочих или совсем не строили или строили мало. Так что Бенито остался в их памяти.

Пьер-Паоло Пазолини: ненавидимый

Я не обращал на него внимания, пока в маленьком кинотеатре на бульваре Севастополь не посмотрел наконец где-то в 1981 году его фильм "Сало или 120 дней Содома". Тогда он меня заинтересовал. В небольшом зале было немного зрителей. Какие-то забредшие по ошибке, приняв театрик за порно-кинозал, арабы. Несколько туристов. Когда дошло до эпизода, в котором узники обречены поедать экскременты на элегантных тарелках, раздались возмущенные возгласы и половина зрителей покинула кинозал. Осталось нас десяток. Большинство недоумевали. На солнечном свету бульвара я посетовал на себя, что не обращал на него внимания. Точнее я знал о его существовании, видел "Страсти по Матвею", знал, что он также поэт и писатель.

В огромном книжном магазине в недрах ле Аля я нашел по-французски его книжку "Рагаццы" ("Мальчики"), прочитав ее, нашел, что она поразительно похожа на книжку, которую я только что тогда написал "Подросток Савенко". Позднее я прочел его "Теорему" и был в восторге от оригинальности этой книги, написанной как одна большая ремарка к немой кинокартине. "Теорема" произвела на меня огромное впечатление.

Затем я прочел несколько его биографий. Узнал, что он был убит юным подростком любовником на пляже в Остии в 1975, на грязном песке на берегу Средиземного моря. И вспомнил, как мы ездили туда с Леной Козловой в ноябре 1974 года, в пыльную некрасивую Остию - римский порт, пытаясь снять там квартиру подешевле. Ибо в то время мы жили за Терминале (вокзалом) в центре Рима и платили дикие по тем временам деньги, 90 миль лир за грязную комнату в квартире, где кроме нас жили еще 13 душ эмигрантов, в том числе три эфиопа - рабочие консервной фабрики. В Остии нам показали набитые эмигрантскими телами трущобы, где тюленями на койках лежали эмигранты. Стоило место на этом лежбище чуть дешевле, но было там отвратительно. Мы сходили на плоский берег серого Средиземного моря, все оно было загорожено сетками, посидели на пыльной, заскорузлой корке земли, лишаястая растительность покрывала ее пятнами. Мы с Еленой пришли к выводу, что Остия - препоганое место, вблизи слонялись какие-то разноростные хулиганы, и мы поспешили уехать скорее в Рим на автобусе. И вот спустя лет семь или восемь, прочитав биографию Пазолини, я узнал, что он погиб именно там, я знал местность по приметам, через год.