Священный изумруд апостола Петра

Она перебросила тело через подоконник, бесшумно спрыгнула на газон, отбежала от стены дома, юркнула за густой можжевеловый куст. И тут в затылок ей уткнулась холодная сталь, и тихий голос проговорил:

– Дернешься – убью!

– Ты еще кто такой? – прошипела Аня, скосив глаза.

– Сказал – убью, сколопендра бесхвостая!

– Ты, что ли, Домовой? – В Анином голосе прозвучала надежда.

– Допустим, я Домовой, – недоверчиво отозвался мужчина, – а ты-то кто?

– Не узнал? – Аня повернулась, за спиной у нее стоял белобрысый парень в камуфляже, с черной банданой на голове.

– Анька, ты? Ты как здесь оказалась?

– Долгий разговор! Кто у вас главный? Стрепетов?

– Ну, допустим…

– Отведи меня к нему!

Через минуту Аня стояла перед полковником.

– Углова? – проговорил тот с оттенком легкой насмешки. – Как это ты дала себя скрутить? Я был о тебе лучшего мнения!

– Вкололи мне какую-то дрянь… – уныло ответила Аня. – В куклу превратилась… все видела, все слышала, но никакой воли к жизни не осталось.

– Ну, сейчас-то ты, я смотрю, в норме!

– Прошло действие той дряни, и я сразу сбежала!

– Ну, молодец. Что в доме видела? Сколько там людей?

– Я видела только двоих. Невысокий азиат, глухонемой, но очень профессиональный – тот, который меня похитил, и пожилая женщина, насколько я поняла, инвалид…

– Вот за ней-то я много лет охочусь! – Стрепетов оживился, потер руки. – Серьезная женщина, очень опасная! Сидит здесь, понимаешь, как паук в центре паутины, и дергает за ниточки… ну ничего, теперь она от нас не уйдет! Пообрываем мы эти ниточки… между прочим, Углова, с твоей помощью! – Полковник хитро улыбнулся.

– С моей? – Аня взглянула на него удивленно. – Я-то при чем?

– А как, ты думаешь, мы нашли этот дом? Кстати, Аня, можешь нарисовать его план?

Полковник достал блокнот, и Аня набросала фломастером ту часть дома, которую успела разглядеть.

Глухонемой Фелипе наводил порядок в холле, когда у него в кармане завибрировал мобильный телефон. Он достал телефон, поднес его к уху, долго и внимательно слушал (что само по себе довольно необычно для глухонемого), затем сделал вещь еще более необычную: коротко и четко ответил:

– Понял, перехожу к исполнению.

Он убрал свой телефон в карман, поднялся по лестнице, постучал в дверь, но, не дожидаясь ответа, вошел в комнату.

Елена Юрьевна подняла на него глаза, проговорила с удивлением и неудовольствием:

– В чем дело, Фелипе?

Большая черная собака почувствовала неладное. Она негромко зарычала, поднялась, приготовилась к прыжку, но Фелипе молниеносно вскинул правую руку, в которой, словно из воздуха, возник пистолет с навинченным на ствол глушителем. Раздался негромкий хлопок, и собака тяжело грохнулась на пол, засучила ногами и затихла.

– Фелипе! – воскликнула Елена Юрьевна изумленно.

– Совет вами недоволен! – проговорил тот, медленно приближаясь к столу. – Вы знаете, что нужно делать.

Елена Юрьевна побледнела.

Не сводя взгляд с приближающегося человека, она тихо проговорила:

– Ты… ты можешь говорить?

Фелипе не удостоил ее ответом.

Вместо этого он повторил:

– Вы знаете, что нужно делать.

Женщина кивнула, выдвинула ящик стола, достала из него маленький стеклянный пузырек, отвинтила крышку.

Лицо ее было землисто-бледным, подбородок дрожал. Она резко и страшно постарела, сейчас ей можно было дать лет семьдесят. Впрочем, столько ей, наверное, и было.

Дрожащей рукой она накапала в стакан бесцветную жидкость из пузырька, поднесла к губам, на мгновение замерла, последний раз взглянула на Фелипе. Губы ее скривились в жалкое подобие улыбки, она проговорила:

– Твое здоровье! – и выпила содержимое стакана.

Глаза ее остекленели, по лицу пробежала судорога, и Елена Юрьевна упала лицом на стол.

Фелипе подошел к ней, прикоснулся двумя пальцами к шее, убедился, что пульса нет, и вышел из комнаты.

Спустившись по лестнице на первый этаж, подошел к камину (тому, который ни разу не топили), щелкнул зажигалкой и поджег растопку.

Убедившись, что пламя весело заполыхало, открыл неприметную дверцу сбоку от камина, проскользнул в нее.

Через минуту он шел по узкому сводчатому коридору, который выходил в лес за оградой участка.

Еще через несколько минут он вышел из замаскированного лаза и скрылся среди деревьев.

А пламя в камине пылало все жарче и жарче.

Каким-то непонятным образом оно перекинулось на охапку дров, сложенных рядом с камином, потом – на бархатную портьеру, потом – на обшивку стены, и через пять минут холл полыхал.

– Через пять минут – общий штурм, – распорядился полковник Стрепетов, взглянув на часы.

– Погодите, – возразил командир спецназа, приглядываясь к дому, – там что-то происходит… кажется, там пожар!

Теперь уже и полковник увидел вырывающиеся из окон первого этажа языки пламени.

Когда подоспели вызванные ими пожарные, дом полыхал вовсю, и скоро провалилась крыша.

Проходили годы.

Однажды, когда Рагнар со своей дружиной углубился в дикие леса на востоке своих владений, он увидел под столетней елью жалкую землянку.