Священный скарабей

— Они были намеренно оставлены на статуе. Лишняя улика против Блисса. Но у него в запасе были алиби. Его первое объяснение было весьма простым — он подвинул статую, потому что она стояла не прямо. А второе объяснение должно было прийти после ареста: других отпечатков на ней не было потому, что это была ловушка, подстроенная Сальветером. Блисс покрывал каждую улику против себя более сильной уликой против Сальветера. Вспомните, например, его следы. Как будто, они свидетельствовали против Блисса. Но тут же была обратная улика. На нем утром были домашние туфли, а одна теннисная туфля была в его комнате, где, по его словам, он и оставил их накануне. Блисс просто принес один башмак, сделал им кровавый след и положил его в бумажную корзину. Он хотел, чтобы мы нашли следы и обнаружили башмак. После ареста он мог заявить, что некто, имеющий доступ к его комнате, взял теннисный башмак вниз и сделал следы, чтобы его уличить.

— Да, — сказал Маркхэм. — А я был склонен его оправдать, особенно после открытия опия в его чашке!

— А, этот опий! Чудное алиби! Какие присяжные бы его осудили после того, как в его кофе нашли опий? Они сочли бы его жертвой заговора. И как это было просто сделать! Блисс взял жестянку из шкафа, достал то, что ему было нужно, и оставил порошок на дне своей чашки.

— Вы не подумали, что он под действием наркотиков?

— Нет, я знал, что это не так. От наркотиков сокращаются зрачки. А у Блисса они были расширены от волнения. Я знал, что он притворяется, и это заставило меня подозревать, что я найду наркотик в кофе.

— А как же было с жестянкой? — спросил Хис. — Я никак этого не мог понять. Вы послали Хани…

— Я знал, где жестянка, — ответил Вэнс, и только хотел проверить, что знает Хани.

— Но мы не знаем, была ли жестянка в комнате Сальветера, — вставил Маркхэм.

— Не знаем? — Вэнс обернулся к двери. — Хани!

Египтянин отворил дверь.

— Слушайте! — сказал Вэнс, гляди ему прямо в глаза. — Я восхищен вашей способностью обманывать. Но нам нужны некоторые факты. Где вы нашли жестянку с опием?

— Господин, больше нет надобности обманывать. Вы — человек весьма мудрый, и я вам доверяю. Жестянка была спрятана в комнате мистера Сальветера.

— Очень благодарен, — сказал Вэнс. — Теперь возвращайтесь в переднюю. — И когда Хани вышел, он продолжал — Блисс не спустился к утреннему кофе и знал, что его жена и Сальветер будут в малой столовой. Следовательно, любой из них легко мог подложить опий в кофе.

— Но если вы знали, что Блисс сам положил опий в свой кофе, почему вы так интересовались этим самоваром? — спросил Маркхэм.

— Я должен был узнать, против кого направлен заговор. Он старался изобразить, будто является жертвой. Я знал, что истинная жертва — среди тех, кто имел доступ к кофе вчера утром.

— Слушайте, мистер Вэнс, — вспомнил вдруг Хис. — А зачем же доктор пытался бежать?

— Это быль логичный вывод из происшедшего, — объяснил Вэнс. — Когда мы отказались его арестовать, он начал беспокоиться. Он жаждал быть арестованным — и мы его разочаровали. Он стал соображать, как он может заставить нас арестовать его и этим дать ему возможность изобличить гнусный заговор Сальветера. Он решил предпринять попытку к побегу. Он поэтому вышел, открыто взял деньги из своего банка, поехал на такси на главный вокзал, громко спросил насчет поездов в Монреаль и стоял у решетки, ожидая поезда. Он знал, что Гильфойль за ним следит. Если бы он действительно хотел бежать, можете мне поверить, что Гильфойль никогда бы за ним не уследил! Я боялся, сержант, что его глупое исчезновение может произвести как раз то действие, на которое он рассчитывал, а именно, его ареста. Поэтому я так против этого и спорил. А когда вы его все-таки не арестовали, сержант, он был вынужден пойти на дальнейший шаг. Он инсценировал эту драму с кинжалом. Он сознательно отправил Сальветера в кабинет, чтобы достать записную книжку из письменного стола, где хранился кинжал.

— И ножны! — воскликнул Маркхэм.

— Ну, конечно. Это и была улика против Сальветера. Положив ножны в комнату Сальветера, Блисс намекнул нам, что мы можем найти убийцу, если разыщем ножны. Я знал, зачем он об этом так напоминает, и я дал Хани возможность солгать на этот счет.

— Вы думаете, что Хани нашел ножны не на площадке?

— Разумеется, нет. Хани! — крикнул он в переднюю. — Где вы нашли ножны царского кинжала?

— В комнате мистера Сальветера, господин, как вам это хорошо известно, — без колебаний ответил Хани.

Вэнс продолжал:

— Видите ли, Маркхэм, Блисс положил ножны в комнату Сальветера и потом запустил кинжалом в изголовье своей кровати. Он телефонировал мне и, когда мы приехали, он рассказал старательно приготовленную, правдоподобную историю о том, как на него напал неизвестный.

— Он чертовски ловкий актер, — заметил Хис.

— В общем, да. Но он упустил одну психологическую подробность. Если бы на него действительно было совершено покушение, он не стал бы спускаться в темноте, чтобы телефонировать мне. Он раньше бы забил тревогу.

— Но вы сказали тогда, что картина еще не полна… — начал Маркхэм.