Святая Анастасия Сербская. Чудеса и пророчества

Анастасия пошла за ней и смиренно встала перед высокой, чистой отвесной скалой в разнообразных красках неба и цветов, лесных листьев и скал, будто кистью написанных, тонувших в светлых водах только что возникшего водопада.

И этот день подходил к концу, и обе они, не чувствуя усталости и глядя с берега на Топлицу, двинулись дальше.

Продолжив путь вниз по реке, они легко преодолевали препятствия, испытывая смешанные чувства, и на одном из поворотов показалась поляна, которую Анастасия видела много лет назад. Сейчас на ней было много растений и разнообразных цветов, а раньше было много воинов, зодчих, всадников и телег, нагруженных разными строительными материалами.

Да, это та поляна, вспомнила Анастасия, и будто в полумраке показалось ей, что она видит широкую, прямую, сильную спину господина Немани.

Она снова почувствовала силу в его вопросе: что она думает об этом месте? Об этом – сейчас, когда она спешит в монастырь, в Топлицу.

Её пьянила не столько сила, сколько наполненность души, достойной ему советовать, выразить своё мнение, вместе с ним принимать важные решения. Эта любовь, непреходящая, истинная и целомудренная, соединённая в любви с Господом, отметила всю её жизнь и совершенно ожидаемо повела её в этот, тогда только строящийся, монастырь.

Анастасия сдержанно улыбнулась, а затем на лице её, подобно торжественной встрече, отразилось блаженное спокойствие, и она с чувством возвышенного восторга сделала несколько быстрых шагов. Она хотела что-то объяснить Феодоре, что считала важным, однако слух её снова вернулся к словам Великого жупана. Наблюдая с этого места за окончанием строительства монастыря Введения Пресвятой Богородицы, он держал свою руку на её плече, в его широко открытых глазах была радость, и говорил, что под небесным сводом его державы построит больше храмов, чем военных укреплений. Колокола их будут своим звоном радостно возвещать славу Господу всем людям в его жупании. Они вызовут желание у каждого серба, каждой сербки и сербского дитяти ещё с колыбели с распростёртыми объятьями идти навстречу Богу и чистой душой и открытым сердцем принимать слово Всевышнего, и всё то, что от Бога на пользу человеку дано. Она тогда опустила голову на его руку со слезами радости на глазах, дрожала от волнения и торжественности момента, в который Рашская область подтверждала свою приверженность Творцу.

С этими воспоминаниями, с быстрыми шагами Феодоры за Анастасией монахини вскоре остановились на каменной плите, края которой виднелись из травы, и одновременно воскликнули: «Вон церковь!»

Они вдохнули свежий воздух и перекрестились.

«Это монастырь Богородицы, наш новый дом?» – спросила Феодора.

«Нет, это церковь, которую Неманя, кроме Богородичного храма, построил как свои задужбины в Топлице. Посвятил он её святому Николаю Чудотворцу. Мы сюда вместе приезжали, когда ещё только фундамент её закладывали, а затем, когда закончили расписывать. Теперь это мужской монастырь».

«А где же наш?»

Анастасия со знанием дела осмотрелась вокруг и рукой показала направо:

«Вон там внизу, где в Топлицу впадают две небольшие речки. Помню, когда мы с Неманей подвели сюда зодчих, чтобы им показать место для рытья котлована, погода была такая же, как сейчас. С тех пор в этом крае выросли целые леса».

Они продолжили идти вниз с холма, заросшего густой порослью. Вокруг были мир и спокойствие. Только реки журчали, вливая свои воды в широкое русло Топлицы. Оттуда было ясно видно белое здание монастыря Введения Пресвятой Богородицы с колокольней.

Монахини были уверены, что находятся у дверей своего нового дома.

Они подошли к воротам в тот момент, когда последний лучик дневного света поглотили сумерки, и он исчез в вышине, там, за вершинами Копаоника, через который они проходили.

Монастырь был окружен оградой, а калитка в ней была закрыта. Анастасия протянула руку, через небольшое отверстие на больших деревянных двустворчатых воротах нащупала верёвку, потянула её, и калитка открылась.

Они вошли в ворота монастырского двора.

В церкви шла вечерняя служба, зажжены были свечи, но Феодора постучала.

Анастасия легонько прикоснулась к её плечу и прошептала:

«Во всех наших монастырях во время молитвы двери открыты, не принято стучать, потому что кто входит, приходит к Богу, входит в дом Его, а монахи, священство и миряне стоят на молитве. Никто не дежурит у дверей».

«Прости, сестро, я растерялась», – сказала Феодора и отступила от дверей.

Наступила пауза, затем в дверях появилась старая монахиня с зажжённой свечой в руке. На мгновение она растерялась, а затем, будто и пламя свечи вспыхнуло ярче, воскликнула с глубоким поклоном Анастасии:

«Добро пожаловать, госпожа!»

«Встань, сестро, прошу тебя, я больше не госпожа и не правительница, а монахиня, как и ты. Со мной сестра Феодора», – сказала ей Анастасия, наклонилась и поцеловала ей руку.

С таким же монашеским усердием игуменья ей ответила тем же и затем поцеловала её в щёку, то же она сделала и по отношению к Феодоре.