Святая юность

Во время этой продажи Иосифа братьями не было Рувима. Когда же он вернулся, подошел ко рву и не нашел там Иосифа, то в горести растерзал ризы свои, побежал к братьям своим и сказал: «Нет нашего брата во рву. Как я вернусь домой, как буду слушать рыдания о нем отца нашего?» И убивался Рувим о судьбе Иосифа.

Путь купцов, ведших с собою проданного в рабство Иосифа, дошел до того места, где была гробница Рахили. Когда Иосиф увидел гробницу матери своей, то побежал к ней и стал плакать горькими слезами и вопить:

– Рахиль, мать моя, встань из тления! Посмотри на Иосифа, которого ты любила. Посмотри, какую судьбу терпит он. Иноплеменники ведут его в Египет. Он продан, как злодей, руками братьев. Иаков же ничего не знает. Открой мне дверь, мать моя. Прими меня в гроб твой, и будет твой гроб общий и для меня. О Рахиль, прими ребенка твоего, чтобы не видать мне иной смерти в чужой стране. Прими, Рахиль, того, кто силой отлучен от Иакова, как и от тебя был он отлучен, возлюбленная мать моя!.. С воплями сердца моего прими меня в гроб твой. В слезах многих душа изнемогла. Не слышишь ты гласа сына твоего, Иосифа. Меня отняли силой у тебя, и ты не хочешь мне откликнуться. Я Иакова призывал, и он не услышал голоса моего. Теперь тебя призываю, и ты не хочешь меня услышать. Лучше умереть мне здесь на гробе твоем, чем идти в чужие страны, как злодею.

Когда аравийские купцы, купившие Иосифа, увидели, что он лежит у гробницы и причитает, они сказали друг другу:

– Этот мальчик здесь чародействует. Он хочет навести на нас свои чары и скрыться от нас. Возьмем его и свяжем крепко, чтобы не потерять его.

Они подошли к Иосифу и гневно сказали ему:

– Встань, довольно тебе наводить на нас чары. Ты тут от нас скроешься, и мы потеряем ту цену, которую заплатили за тебя.

Когда Иосиф поднялся с земли, торговцы увидели, что все лицо у него опухло от долгого плача.

– Отчего ты так убиваешься при этом гробе? – спросили они. – Ничего не бойся, поведай нам, в чем дело и за что ты продан? Те пастухи, которые продали тебя нам, наказывали хранить тебя, чтобы ты не убежал от нас по пути. Если ты убежишь, говорили они, то вина не их. Скажи нам всю правду: чей ты раб – тех ли пастухов или какого-нибудь свободного человека? Открой нам и то, почему ты так плачешь над этим гробом. Мы тебя купили и стали твоими господами. Расскажи нам, как верный раб. Не бойся и расскажи нам, кто ты. Ты кажешься нам человеком свободным, и мы хотели бы видеть в тебе не раба, а дорогого брата. Ты и разумен, и воспитан, и можешь достойно предстать царю и ведаться с вельможами, и будешь когда-нибудь властвовать с ними. Кто не полюбит такого отрока, лицо которого обличает его знатное происхождение; отрока, прекрасного видом и столь премудрого!

– Я не раб, – отвечал им, задыхаясь, Иосиф. – Я не вор и не чародей и ничем не заслужил того, чтобы быть проданным. Я любимый сын своего отца и был любимым сыном матери своей, пока она была жива. Те пастухи – мои братья. И к ним отец послал меня узнать об их здоровье, так как они замешкались в горах… Они же взяли меня и продали вам в рабство, так как жестоко завидуют мне, ибо не могут видеть любви, какою любит меня отец… А гроб этот – гроб матери моей. Когда отец мой шел из того места, где жил с нею, в другое место, где живет теперь, она умерла здесь, и он ее здесь и похоронил.

Купцы стали жалеть его и сказали ему: «Не бойся, юноша, ты идешь в Египет на великую честь. Твой облик обличает великое благородство. Не печалься, что ты расстался со своими завистливыми братьями, которые тебя ненавидели».

И они продолжали свой путь в Египет.

Братьям Иосифа надо было сообщить отцу ужасную для него весть. Они закололи козла, обмочили кровью ризы Иосифа и послали к Иакову, говоря: «Эту одежду мы нашли брошенной в горах; узнали в ней одежду нашего брата Иосифа и тревожимся теперь, вернулся ли он к тебе. Брата мы не встретили. Смотри, не твоего ли сына эта одежда. Нам кажется, что это одежда Иосифа».

Иаков, видя одежду сына своего, зарыдал и воскликнул: