Святая Катерина (СИ)

— Не знаю. Но я чувствую себя пленником, которого со связанными руками ведут на эшафот. И я все время жду, что кто-то из толпы крикнет: это ошибка! Этот мужчина не заслуживает виселицы!

— Кто-то из толпы, — задумчиво повторила Катя. — Кто-то незаметный. Как бы ваше лекарство не оказалось ядом.

— О чем вы говорите?

— Ни о чем, — ответила она и вернулась головой на подушку. Сладко вздохнула.

— А хорошо, правда?

— Правда, — озадаченно отозвался Жданов.

Непонятно, нелогично, глупо, но — хорошо.

========== 19 ==========

— Жданов, но она же тебя хомутает!

— Я разве лошадь?

В оранжевом свитере с ромбами Малиновский был похож на лыжника-фантаста.

Ужасно возмущенного к тому же.

История про их пионерскую ночевку что-то взорвала в Ромкиной голове, и теперь его раздирало на части от желания уберечь Жданова от цепких когтей Пушкаревой.

Такая трактовка пронзала до глубин души. Ну он же все понятно объяснил: про то, что Кате просто хотелось побыть вдвоем, что это было тепло и невинно, и что они всего лишь шушукались до поздней ночи, как школьники в летнем лагере.

Но, кажется, чем больше он плутал в словах, тем больше у Малиновского глаза на лоб лезли.

— Еще немного — и ты будешь бегать за памперсами для чужого ребенка и тайком от жены гулять с коляской, — зашипел Ромка, — ты вообще соображаешь, что делаешь? Беременные они же все как пиявки, только и думают, к кому присосаться.

— Пиявка твоя Клочкова, — отразил удар Жданов. — А моя Пушкарева приличная женщина.

— Моя Клочкова идиотка, а твоя Пушкарева с этой её детской непосредственностью уже и под одеяло к тебе пробралась. Ах, я такая наивная, такая несчастная, пастушка с овечками на зеленом лугу, только этот луг — трясина.

— Образно, — оценил Жданов. — Тебе бы сценарии для фильмов ужасов писать. Катя просто… ну как тебе объяснить-то? Смешная и трогательная женщина…

— Ты в Пушкаревой женщину разглядел?

Он поморщился, испытав вдруг острый приступ тошноты от этого разговора. Жданову не хотелось вслушиваться в слова лучшего друга и в то же время он не мог от них отмахнуться.

Итак ведь было понятно, что с ним что-то неладное. Прав Ромка, ненормально так носиться со своей секретаршей, и ладно бы еще хоть красоткой она была какой-нибудь.

— Знаешь… знаешь, что меня настораживает? — продолжал Малиновский едва не с ужасом. — Ты говоришь о Пушкаревой с таким упоением, словно о любимой женщине.

— Так и есть, Малиновский, — медленно и задумчиво отозвался Жданов. — Я действительно испытываю к ней очень нежные чувства, как к родному человеку, который всегда рядом, который никогда не бросит, не предаст, придет на выручку в сложную минуту.

Когда он думал о Кате, становилось легче. Что за чертовщина?

— Тебе нужно отдохнуть, — решил Малиновский, тоже не нашедший вразумительных объяснений. — И всё пройдет. Я уверен! Конечно!

— А вот я не уверен. Новый год на носу, пора подводить итоги, и не только на работе.

— Ну, здесь-то у нас уже всё в порядке.

— Ну конечно, конечно, всё в порядке. Вот только в личной жизни полный разлад, — а вот при мыслях о Кире становилось хуже.

— Но ведь с Кирой мириться-то надо, — напомнил Ромка о президентском долге перед Зималетто.

— Надо, — неохотно согласился Жданов. — С Кирой мириться надо. Я ведь её еще не видел, как приехал.

— А они вчера с Клочковой рано уехали из компании, — сообщил Малиновский. — Пришлось сажать Шуру на телефон в твоей приемной. Тылы остались оголены!

— Этого еще не хватало! И куда их унесло?

— Да кто же их знает.

В его кабинете Кира стояла перед столом Кати, а та показывала на документы и спокойно объясняла:

— Это очень выгодная сделка для Зималетто, Кира Юрьевна…

— Катя, но вы же не предлагаете на полном серьезе нам перенести производство в Подмосковье! — с неприязнью отвечала Кира.

— Не предлагаю. Но это хорошее приобретение. Если все пойдет удачно, мы сможем со временем открыть в Туле производство аксессуаров.

— Какое смелое предложение! Однако вы здесь вовсе не для того, чтобы размышлять над развитием компании, для этого есть совет директоров.

— Привет, любимая, — вмешался Жданов.

Кира стремительно оглянулась. У неё были тени под глазами, как будто она плохо спала.

— А давно ли мы устраиваем сотрудников в номерах хостельного типа? — спросил он и прикусил язык, вспомнив, что намеревался мириться.

— Но ведь ты сам настаивал на экономии! — возразила Кира. — Да и Екатерина Валерьевна во время подготовки к последнему показу чахла над каждой копейкой.

— Кирюш, ты у меня такая красивая, когда не злишься, — с тоской проговорил Жданов, — а мы можем поговорить в твоем кабинете?

— Ну вот, тебя уже и из собственного кабинета выставили. Была у зайки избушка лубяная, а у лисы ледяная…

Он подхватил Киру под локоть и увлек за собой.

— Почему ты бесконечно цепляешься к Пушкаревой?

— Потому что меня бесит эта женщина! Она с такой уверенностью рассуждает о производстве аксессуаров, как будто здесь полная хозяйка!

— Виктория! — притормозил Жданов, уже почти покинув приемную. — Через час я жду от тебя объяснительную записку о причине твоего вчерашнего отсутствия на рабочем месте.