Святая Катерина (СИ)

— Мне просто не нравится, когда сотрудники моей компании проводят рабочее время в курилках.

— Ой, ой, бровки наморщил, глазки сверкают. Шеф карающий да и только. Как бы Пушкарева не родила с перепуга.

— Малиновский, ну ты соображаешь вообще, что ты несешь!

— Не всегда, — честно и беззаботно отозвался тот. — Не гневайся, всемогущий!

Дверь открылась, и вошла Катя.

Жданову казалось, что беременные женщины должны круглеть, но Катя почему-то похудела, однако выглядела умиротворенной и довольной.

Оранжевое платишко, серый кургузый пиджачок, неизменная тощенькая косичка.

— Доброе утро, — с ясной улыбкой произнесла она.

Памятуя о том, что теперь он будет соблюдать рабочую стандартную дистанцию, Жданов попенял ей приветливо, но с некоторой официальностью в голосе:

— Где вы ходите, Катенька? Ну, я надеюсь вы хорошо отдохнули и готовы приступить к работе?

— Конечно, — ответила она с крошкой удивления во взгляде. — Я уже посмотрела отчеты, за последние две недели наши продажи очень выросли.

— Отлично. Но у нас есть проблема, которую можете решить только вы, — самым директорским голосом произнес Жданов.

Улыбка покинула Катино лицо, как испуганная птичка.

— Что вы имеете в виду?

— Катя, ну надо составить отчёт для ближайшего Совета акционеров, — перехватил мяч Малина, — с несуществующими данными.

— Я что, должна опять подготовить липовый отчет для акционеров? — её голос охрип, и у Жданова выступили мурашки на коже.

— Со слегка видоизмененными, а не липовыми данными, — уточнил он. — В последний раз.

— Я займусь этим, — расстроенно пообещала Катя и села за свой стол, спрятавшись от них за монитором.

И у Жданова тоже немедленно испортилось настроение.

Совещание началось с традиционного Милко:

— Куколка моя, может ты быстренько сбегаешь и позовешь Киру? — обратился он к Кате. — Только одна нога здесь…

— Милко, не хами! — перебил его Жданов.

— А что? А что я сказал? Разве эта красотка у нас не для побегушки? — ненатурально удивился тот.

— Милко!

Но Катя сказала что-то успокаивающее и пошла за Кирой.

— М-да, Милко, — покачала головой Юлиана. — Единственное, что осталось у тебя от мужчины — это шовинизм по отношению к женщине.

— Что же, главное событие наступившего года — собрание акционеров, — начал было Жданов совещание, но Кристина его перебила:

— Ты чё, заработался дядька? Ну, собрание — это ерунда. Самое главное — это ваша с Кирой свадьба.

— Еще же не скоро, — попытался увильнуть от этой темы Жданов.

— Как это «нескоро», когда всего через два месяца, — обиделась Кира. — Ты что, забыл?

Господи, два месяца!

Уму непостижимо, как быстро его жизнь летит под откос.

Да он даже жить еще не начинал, а тут вдруг и закончит.

Пусть на гранитном памятнике напишут: «Он жил и умер во имя Зималетто».

— Андрюша, — позвала его Кристина, — ты что, заснул?

— Вечным сном, — мрачно буркнул он.

Малиновский — предатель — бурно включился в обсуждение подготовки к свадьбе. Он радовался как дитя тому, что Жданов с Кирой снова вместе.

Катя что-то рисовала в своем блокноте, опустив голову. У неё было простое и уверенное лицо человека, который все в своей жизни делает правильно.

Он даже позавидовал этой простоте — вот Пушкарева, живет себе и крепко спит по ночам. Смотрит в будущее без страха, а в прошлое без упрека. И никакие сомнения её не терзают.

А он тут как уж на раскаленной сковородке.

День понесся по нарастающей. Приехал Сашка, Милко провел закрытый показ своей новой коллекции, от обилия будущих родственников у Жданова разболелась голова. Ему казалось, что он задыхается.

Свадьба которая до этого маячила каким-то будущим смутным событием, вдруг начала приобретать пугающе четкие очертания.

— Катя, когда моя жизнь превратилась в кошмар?

Она, сосредоточенно работающая над отчетами отделов, подняла голову.

— По какому поводу сегодня наша греческая трагедия? — спросила чуть хрипловато.

Когда её голос становился таким, что-то переворачивалось в груди Жданова. Появлялось некое тягучее ощущение.

— Расскажите мне, как вы провели каникулы, — попросил он только для того, чтобы продлить эти интонации, но Катя уже стряхнула их и ответила обычно:

— Нормально. В бесконечных разговорах с родителями о том, как нам жить дальше.

— Ваш отец перестал сердиться?

— Скорее, он разочарован, — в голосе Кати не было печали. Она по-прежнему производила впечатление человека, который свободно смотрит вперед.

— Вы хорошо себя чувствуете?

— Гораздо лучше.

Больше вроде говорить было не о чем, но тут она произнесла со странной усмешкой:

— Вы женитесь, Андрей Павлович.

— Катя, женюсь. Женюсь, Кать, — подтвердил он, прислонившись лбом к столу. — А ведь когда-то мне казалось, что я действительно люблю Киру.

— Вы действительно любите Киру, — ответила она мягко, — просто капризничаете, как упрямый ребенок. Что именно вас так пугает в предстоящем событии?

— То, что Кира поехала за нами в Тулу, а потом допрашивала портье о том, кто приходил в мой номер.

Катя порозовела.

— Она…

— Нет-нет, за внутренними перемещениями постояльцев администраторы не следили. Но вы только представьте!