Святая Русь - Полководец Дмитрий (Сын Александра Невского)

Но прошел час, наступил другой, а русские и не думали трубить к отступлению. А ведь рыцарский клин давно уже расчленил основной полк на мелкие части и принялся за фланги. Когда же русские «крылья» отпрянут и побегут в разные стороны? В этом злом, гулком, звенящем месиве ничего уже не поймешь. Ясно только одно: льется обильная кровь, гибнут и русичи и непобедимые рыцари.

Еще через час великий магистр окончательно убедился, что перелома так и не дождешься. Русские воины бьются с такой иступленной злобой и необычайной яростью, что трудно ждать оглушительной победы.

Понял это и фогт Вернер. Его изумление было беспредельным. Никогда еще он не наблюдал такой ожесточенной битвы. Чем упорнее шло сражение, тем настойчивее и напористее становились русские воины, как будто и не понимали, что они в меньшинстве.

- Мы слишком много теряем рыцарей. До вечера мы лишимся тысячи воинов Ордена. Не пора ли приостановить битву, великий магистр? - с неожиданным предложением выступил командор.

- Да ты с ума сошел! - недовольно воскликнул Руденштейн. - Как это «приостановить?»

И Вернер наконец-то рассказал о своей давнишней задумке с русским пленным.

- И ты думаешь, что князь Дмитрий пожалеет сына своего посланника?

- Князь Дмитрий будет рад нашему предложению. Он всё равно понимает, что его воины будут рубиться до последнего, и он останется без войска. Принятие же нашего предложение покажется его войску благородным, и князь Дмитрий достойно уйдет с остатками полков на Русь. Его никто не осудит. А мы останемся победителями, и не понесем огромного урона. Соглашайся, великий магистр.

Отто Руденштейн с минуту молча пожевал тугими, обвисшими губами и ворчливо произнес:

- Ты любитель всяких тайн, господин командор, о которых великий магистр должен был знать... Но я принимаю твой план.

Вскоре по всему ливонскому войску звонко запели серебряные трубы и замелькали белые полотнища на высоких древках. Рыцари (хотя и в полном недоумении) поняли, что эти сигналы означают конец битвы, или того хуже: великий магистр отдал приказ о поражении своего войска.

Также поняли сигналы крестоносцев и русские дружины. Но их недоумение было гораздо большим, чем у немцев. Неужели железные рыцари сдаются?

Битва остановилась.

К Васютке, который вместе с Карлусом находился неподалеку от шатра дерптского епископа Александра, подъехали Вернер с Кетлером.

- Переодевайся, русич, - приказал командор.

Кетлер протянул пленнику узел, в котором находилась бывшая одежда Васютки: темно-вишневый кафтан, шапка, опушенная лисьим мехом, бархатные портки и красные сафьяновые сапожки. Вся одежда вычищена, приведена в должный порядок.

- К чему это, Кетлер?

За Кетлера ответил фогт Валенрод:

- Я знаю, что твой отец, посланник ростовского и переяславского князей, Лазута Скитник, находится в этом войске. Я отпускаю тебя, купец, к твоему отцу. Ступай и радуйся жизни.

- И ради этого великий магистр остановил битву? - удивился Васютка.

- Да, купец. У великого магистра доброе сердце.

- Здесь какой-то подвох, Вернер.

- Мне не отпущено время на пустые разговоры, купец. Садись на коня.

Однако у командора была большая проблема: ни Отто Руденштейн, ни он, Вернер, так и не могли определить - кто же из семи князей, приведших свои дружины в Ливонию, является Дмитрием. Пришлось фогту взять с собой глашатая, который, после нескольких гулких ударов в литавры, зычно восклицал:

- Великому магистру нужен для переговоров князь Дмитрий!

Дело оказалось нелегким. Попробуй, услышь слова толмача-глашатая в громадном стотысячном войске.

На драгоценные доспехи фогта Валенрода был накинут на плечи тонкий белый плащ, испещренный черными крестами. Обок с ним ехали глашатай и Васютка в своем русском облачении.

Русичи диву давались:

- Кто-то из наших едет. Чудно!

- Как он среди немцев оказался?

- А, может, какой-нибудь изменник.

Да и сами крестоносцы недоуменно пожимали плечами. Откуда взялся в войске этот русский человек? Зачем первый рыцарь Ливонского Ордена ведет его к князю Дмитрию?

Наконец-то глашатай был услышан большим воеводой. Пока он ничего для себя не уяснил. Остановка битвы была совершенно непредсказуемой. А уж появление русского человека - и вовсе малопонятно. Что же задумал великий магистр?

- Тебе нельзя сказываться князем Дмитрием, - молвил ближний боярин, также участвующий в сече, Ратмир Елизарыч.

О том же произнес и Неждан Корзун:

- Если в тебе, князь, узнают большого воеводу, то рыцари кинут все силы, чтобы тебя загубить. Давай я назовусь князем Дмитрием.

- И не подумаю, Неждан Иванович. Ты уж в годах, а меня рыцари всё еще за юноту принимают... Волошка! Доставь-ка мне княжеское корзно. Приму посла великого магистра по-княжески.

После очередного удара в литавры и возгласа глашатая, кой находился от князя Дмитрия в пятидесяти шагах, большой воевода накинул на плечи княжеское корзно и поднял руку.

- Остановитесь! Я - князь Дмитрий!

Вернер и его сопутники придержали коней. Командор пытливо глянул на князя и тотчас безошибочно его распознал. Он! Князь Дмитрий, которого видел в Переяславле.