Святая сестра

Сохранять спокойствие. Первый совет сестры Яблоко. Легко сказать, трудно сделать. Паника еще быстрее сожжет воздух в легких Ноны. Споры серой горчицы нужно было держать совершенно сухими. Они быстро теряли свою эффективность во влажных условиях. В тумане они не распространялись и теряли силу в течение нескольких секунд. Во влажном воздухе подземелья они могли оставаться опасными в течение пяти-десяти минут. Но сестра Яблоко очень заботилась о том, чтобы сохранить пещеру-склад сухой. Может быть, пройдет час, прежде чем можно будет ходить совершенно безопасно.

Споры горчицы не проникнут в ткань во время торопливого бега, и Нона хорошо прикрыта, но, если она встанет и побежит, они закрутятся над ее рясой и, вероятно, найдут путь в капюшон и вниз по рукавам. Нона видела на шрамы на ноге Сестры Скала, там, где обнаженная нога оказалась на краю горчичного облака. Раны были злыми, красными и уродливыми. Сестра Яблоко сказала, что боль может продлиться всю жизнь. Что во многом объясняло характер Скалы.

Легкие Ноны начало покалывать от первого намека на ожог, который будет расти и расти, требуя, чтобы она сделала вдох. Ее камень-работа не давала никаких решений: даже если бы ее навыки шли дальше, чем делать фигурки в огне, у нее не было пламени. Ее марджал-власть над водой и воздухом было не столько властью, сколько возможностью время от времени просить о небольшом одолжении. Скорость ее не спасет. Возможно, она могла бы пройти по Пути, хотя чувствовала себя слишком слабой, однако энергия, которую она получит, сможет разрушить комнату, но вряд ли уничтожит все споры.

Разочарование боролось с неприкрытым ужасом. После стольких лет Джоэли победит, и Нона умрет самой страшной смертью в одиночестве, в темноте.

Без всякой надежды она начала перекатываться, крепко держа ноги вместе, надеясь на мешки, верхнюю одежду и юбки ее собственной рясы, туго обернутые вокруг лодыжек. Она подняла руки, чтобы как можно лучше накинуть капюшон на лицо. Полная темнота мешала понять, есть ли щели, через которые споры могут проникнуть в ее глаза. Скоро она узнает, есть они или нет.

Пяти или шести оборотов оказалось достаточно, чтобы внутренняя карта пещеры Ноны завертелась. Она старалась катиться достаточно медленно, чтобы мешки и ее одежда не хлопали вокруг нее, но воздух в ее легких не мог длиться вечно. Она уже хотела сделать этот вдох.

Удивление от внезапного удара ее лодыжек о что-то неподатливое почти заставило Нону вздохнуть. Последовала серия грохочущих звуков, драгоценные ингредиенты Сестры Яблоко нырнули с полок. Нона похоронила всякую вину под уверенностью, что в ближайшем будущем ее ждет мучительная смерть. Ее лодыжки уже горели. Она отогнала от себя образы выживания, которое оставит ее опаленной — лицо превратится в руины, череп покраснеет и покроется шрамами, шок и отвращение, когда ее впервые увидят друзья… Лицо Регола напряглось, улыбка сползла с его губ.

Исправленное направление и еще один набор перекатов привели ко второму столкновению. Последовала еще одна серия аварий. Паника окутала легкие Ноны, крепко сжимая их. Она не знала, где находится, не могла перекатиться к двери. Ей придется встать, подставляя себя спорам. И даже когда она начала подниматься, она знала с холодной уверенностью: прежде, чем она найдет дверь в темноте, размахивая руками, прежде, чем кожа запузырится, ей придется сделать вдох, а тогда легкие начнет погибать. Нона видела, как люди умирают от серой горчицы, она видела это глазами Чайник глубоко внутри Тетрагода. Она не могла так кончить. Страх только быстрее поглотил ее воздух и безмятежность покинула ее.

Собрав все свое мужество, Нона поднялась и бросилась в ту сторону, где, как она надеялась, находилась дверь. Закрыв лицо руками, она врезалась во что-то, что не было дверью. Целый стеллаж полок рухнул на землю, и Нона запуталась в этом сооружении. Горшки и пакеты посыпались дождем, и каждая полка, казалось, вырвалась из рамы, когда эта штука упала.

Нона тяжело ударилась о землю и легла лицом вниз среди острых краев беспорядка. Ей пришлось перевести дух. Все ее тело требовало этого. Предательские мускулы подняли ее грудь, требуя воздуха. Она стиснула челюсти, стуча по земле кулаками, отказываясь признать поражение. Пятна красного света вспыхнули в ее глазах, биение ее сердца превратилось в барабан, гром в ушах, давление нарастало, превозмогая боль, превозмогая сопротивление. Со всхлипом отчаяния она выпустила затхлый воздух, за который так долго цеплялась, и втянула новый.

Ожог ударил сразу. Через несколько мгновений Нона беспомощно каталась, кашляла, задыхалась, глаза у нее начали щипать. Брызгая слюной, стекающей с подбородка, Нона встала на четвереньки и поползла, не обращая внимания на панику. Она ударилась головой о камень, зарыдала и последовала вдоль стены за слепыми руками. Наконец она нашла деревянную дверь. Та поддалась под ее толчком, и она вывалилась в коридор.

Нона села, вытирая с лица сопли и слюни.

— АПЧХИ! — Могучий чих потряс ее, прозвенев по туннелю.