Святая сестра

Потребовалось еще мгновение, чтобы понять, что это была не серая горчица:

— Перец! АПЧХИ!

Кроме эха чиха Ноны, не было слышно никакого шума.

— Вот дерьмо!

Где-то в глубине туннеля открылась дверь.

Нона вскочила. Шепоток света из окон классной комнаты Тени подсказал ей направление и границы коридора. Она шлепнула ладонью по стене, где вырезала канавку для защелки замка. Начался пульс чар марджал и дождь из области, где камень разлетелся на куски. У нее не было времени починить свою работу, поэтому она надеялась спрятать ее. Теперь ущерб может стать похож на работу молотка и зубила.

Она уже бежала, когда раздался крик Чайник. Она рванулась по туннелю, выбила дверь в класс Тени и нырнула в оконный туннель, думая только о побеге.

Пока ее тело летело навстречу дневному свету, Нона цеплялась за это мгновение так яростно, что, казалось, будто она летит по воздуху. Она не могла карабкаться. Чайник слишком быстра. Она подойдет к окну и посмотрит вверх. Но вниз было гораздо дальше…

Нона дотронулась руками до стены, чтобы замедлиться на выходе... и упала.

Утес под окнами был почти отвесным. До лесистых склонов, возвышавшихся в тени Скалы Веры, падать более трехсот ярдов. Падая, Нона изогнулась. Когда каменная поверхность угрожала оцарапать ее, она выталкивала себя вперед мелкими ударами на скорости хунска. Она опустилась на сотню ярдов, двигаясь теперь так стремительно, что это казалось быстрым даже посреди ее собственной скорости.

Нона не могла использовать свои дефект-клинки, только не в поле зрения окна. Ее спуск будет слишком медленным, а оставленные следы сделают очевидным, кто там был. Еще пятьдесят ярдов стены пронеслись мимо. Верхушки деревьев приближались с пугающей скоростью.

В последний момент Нона вонзила свои дефект-клинки в скалу одной рукой, сначала только кончиками, позволив руке принять на себя напряжение торможения. Другой рукой она направила клинки на камень, стараясь держать тело подальше. Без этой предосторожности она оставила бы половину своей плоти в тридцатиярдовом пятне, доходящем до земли. Сила на ее руке росла и росла с каждым пройденным ярдом, грозя вырвать плечо из гнезда. Она замедлилась, перейдя от падения к бегу. Глухой удар, с которым она ударилась о замшелые валуны, наваленные вокруг стволов деревьев у основания Скалы, был из тех, после которых ты ковыляешь прочь, ругаясь, а не из тех, что были одновременно влажными и хрустящими.

Нона обняла ствол винт-сосны и прищурилась сквозь густую хвою. Верхняя половина Чайник показалась из среднего окна комнаты Тени, крошечная на расстоянии и розовая в своей наготе.

Нона еще глубже забралась в подлесок, подавив очередной приступ чихания. Перец. Джоэли не собиралась убивать ее, просто напугала и оставил наедине с неизбежным беспорядком. Дочь лорда не могла знать наверняка, была ли это Нона или нет, и будет ли она опознана или нет, но была готова рискнуть и тем, и другим. Ясно, что она чувствовала: даже если ее имя будет названо, она будет защищена, в то время как та, которая ворвалась, будет брошена волкам или, что более вероятно, в Стеклянную Воду. Или, возможно только метафорически, сброшена со Скалы Веры.

Перец все еще щекотал ей нос, и Нона начала спускаться по склону. Ей нужно быть где-то еще к тому времени, как Чайник решит проверить, нет ли ее вдоль их нить-связи. Тем временем она делала все, что могла, чтобы эту связь заглушить.

У подножия Дороги Безмятежности Нону охватила внезапная паника, и она похлопала себя по карманам рясы. Влажное пятно и хруст внутри сказали ей все, что ей нужно было знать. Флакон, в который она налила эти драгоценные глазные капли, разбился, когда она катилась по полу пещеры. Остальные были правы. Эти капли не были существенными для проникновения в хранилище первосвященника. Именно тщеславие привело ее в эту пещеру. Желание быть нормальной, встретить взгляд другого человека, не видя, как на мгновение расширяются его глаза.

Сестра Яблоко сказала, что она заперла капли из-за риска, что они могут лишить Нону зрения. Но теперь Нона поняла, что все это время была слепа.

11

Три года назад

Спасение

ХИЖИНА ПАСТУХА ПРЕДСТАВЛЯЛА из себя не более чем низкий круг сухой каменной стены, увенчанный конусом из палок и папоротника. Загон для коз оказался еще более примитивным — наклонная крыша на четырех столбах, стены из плетеных палок, простая дверь на каждом конце и пространство, чтобы заглянуть внутрь.

Зоул легла на грязную подстилку из папоротника и жестом пригласила Нону присоединиться к ней.

— Это худшее место, где можно спрятаться.

Зоул похлопала по увядшей зелени рядом с собой.

— Это глупо. — Нона присела на корточки. Старый помет испещрил папоротник, который, должно быть, был горьким, если козы не стали его есть. — Это первое место, где они будут искать. — Хижина и загон стояли в одиночестве, единственные строения в широкой, пустынной долине. Знаменитое перенаселение Скифроула, казалось, было чем-то вроде мифа или, по крайней мере, не распространялось на возвышенности предгорий Грэмпейнов.