Святая сестра

— Это первое место, где они будут нас искать, — согласилась Зоул. — И, как ты сказала, глупое место для того, чтобы прятаться. Значит, странно, если они будут искать здесь...

— Тогда что мы здесь делаем?

— Нет такого места, где они не найдут нас, но в этом месте, вероятно, заглянет только один из них.

— О. — Нона опустилась и легла рядом с лед-девушкой, приготовившись к близости корабль-сердца.

Они пролежали в тишине минуту, только завывал ветер и скрипели стены. Внимание Ноны привлекло алое пятно на запястье Зоул:

— Значит, корабль-сердце отрывает от тебя кусочки... от того, кто ты есть... и ты их выбрасываешь?

— Это избавление от нечистоты, — тихо сказала Зоул.

— Но недостатки человека — это часть его. — Нона не смогла выгнать ужас из своих слов. — Мой характер достаточно плох, но это часть того, кто я есть, как сплетни Рули или то, что Лини спит с другими девушками, хотя любит Алату. Помешательство на учебе Джулы, острый язычок Генны… если избавить их всех от этих частей себя и приблизить к идеалу... разве все не станут одинаковыми?

Зоул едва заметно улыбнулась:

— Мы должны отпустить эту гордыню, эту направленность на собственное «я». Это никогда не принесет счастья. Посмотри на Предка, который идет по Пути вперед, к совершенному будущему, а не в ширину — от жизни до смерти. Разве Предок — не слияние, не общность, в которой хорошее усиливается, а плохое исчезает? Вот почему статуи Предка гладколицые, черты лица плохо очерчены. Предок — не личность.

— Но он то, что с нами произойдет, когда мы умрем...

— И что произойдет с острым языком Гены, с амбициями эгоистичной Клеры, когда они присоединятся к Предку? В этой целостности добро присоединится к добру, а нежелательное, индивидуальное, эго — все это смоется. Со Старыми Камнями мы, обитатели льда, приближаемся к этому идеальному ядру прежде, чем умрем, а не после. Мудрецы говорят, что тем, кто избавится от своих последних раулату, больше не нужно будет умирать. Они будет божеством.

— Ты действительно считаешь себя Избранной, — выдохнула Нона.

Зоул покачала головой:

— Приближение к божественности делает нас всех одинаковыми. Если я Избранная, то и мы все, в сердце.

Нона отвела взгляд. Она лежала среди козьего помета в крошечном сарае в дебрях Скифроула и рассуждала о божественности… с сумасшедшей девчонкой.

— Я...

— Лошади! — Зоул жестом велела Ноне пригнуться.

Стук копыт, слабый, но приближающийся. Одинокий всадник. Когда звук приблизился, послышался слабый фон — другие всадники.

Послушницы ждали. Нона почувствовала, как аура корабль-сердца потускнела. Зоул каким-то образом обуздала его силу.

Лошади остановились неподалеку. Их было много, они наполнили воздух своим фырканьем и звоном упряжи.

— Обыщи его. — Слова с сильным акцентом. Дальше к востоку Скифроул говорил на другом языке, но здесь, в тени гор, сохранился язык империи.

Тяжелые удары всадников, спрыгивающих в лошадей, их приближающееся ворчание.

Мгновение спустя верхняя половина человека заслонила клочок неба над дверью в дальнем конце козьего загона.

— Ты нас не видишь, — пробормотала Зоул, в ее голосе послышалось напряжение.

— Здесь никого нет! — крикнул мужчина.

— Иди туда и проверь, ты, ленивый сукин сын.

Нона напряглась, готовая к атаке, когда скифроулец, бормоча проклятия, пнул дверь так, что она распахнулась.

— Ты нас не видишь. Это место пусто, — сказала Зоул тихим, но разборчивым голосом; она сжала руки в кулаки, пальцы побелели.

Человек вошел, согнувшись почти вдвое, чтобы не задеть низкую крышу. От него пахло застарелым потом, несвежим пивом и каким-то перезрелым мясным запахом, который Нона не могла определить. Он двинулся вперед, пиная папоротник, его взгляд несколько раз прошелся по обоим послушницам. Когда он приблизился, Зоул медленно перекатилась на бок. Она подтолкнула Нону, показывая, что ей следует перекатиться на другую сторону.

Мужчина, нахмурившись, встал между ними. На нем была килт из кожаных полосок, обшитых железными пластинами. Он пнул подстилку везде, кроме тех мест, где лежали послушницы.

— Ничего. — Он вышел через дальнюю дверь, оправданный.

Снаружи послышался такой звук, словно дюжина или больше всадников спешились и вступили в спор.

— ...нет никаких признаков, что они снова ушли! — Повышенный голос.

— Ну, здесь их нет. — Женский голос, низкий и воинственный.

— Мы должны сжечь его, чтобы быть уверенными.

Зоул начала что-то бормотать себе под нос. Крошечные вены в ее глазах сдались под нарастающим давлением, окрасив белки в малиновый цвет.

— Сжечь это? Хижину и хлев?

— Здесь негде спрятаться.

— ...много чего можно сжечь по ту сторону гор...

Гул согласия.

— Разделитесь, прочешите долину.

Всадники снова забрались в седла, и через несколько мгновений отряд с грохотом тронулся.

Нона начала подниматься.

— Нет. — Зоул понизила голос. — Они могли оставить кого-нибудь присматривать.

— Так что же нам делать?

— Отдыхать.

Нона опустила голову на руки и попыталась расслабиться. Она задумалась, действительно ли на склоне холма сидит скифроулец и наблюдает за хижиной. Она предположила, что это возможно.