Святая (СИ)

Плоховато у них в школе готовили, плоховато. Поэтому и поступать в институт кроме Проси никто не собрался. Рабочая косточка. Да и платили рабочим больше, чем служащим, и почетно рабочим быть было. Но Прося знала, что ее дорога - другая. Это будет замечательная дорога, но, наверное, непростая. Но разве всегда все должно быть просто? Нет, нужно бороться! Им, молодым, открыты все дороги! Им, молодым, открыты все пути!

Прося оценила ситуацию трезво. Поступают не только медалисты-очкарики, но и хорошие ребята вроде Проси. Для кого-то пониже проходной балл. У кого-то есть преимущества при прочих равных. А еще спецнаборы бывают.

Медалистов принимали без экзаменов. Тут Прося недотянула, хотя и очень старалась. Но, увы, некому было за нее заступиться. Проходной был пониже для участников войны. К сожалению, с немцем справились без Проси, не успела она. А то бы она обязательно отличилась и прямо с фронта пошла в медицинский. Дети войны льготами не пользовались, много их было.

Пониженный проходной бал был для медсестер и фельдшеров, то есть для лиц со стажем работы в медицинских учреждениях и средним медицинским образованием. Это был более-менее реальный шанс. Ну что делать, придется возвращаться домой с позором и поступать в местное медучилище училище. Если сдать экзамены на пятерки, можно было получать 80 р. стипендии. Ну, придется потерпеть, пожить с мамашкой, что делать, столько лет с ней жила, еще поживет. Зато дома в медучилище работала тетя Поля, сестра отца. По крайней мене можно будет попросить помочь со вступительными, чтобы стипендию получать. Ничего, сжала губы Прося, все что ни делается, все к лучшему. Она начнет с азов, чтобы стать замечательным врачом.

В медицинское Прося прошла на стипендию. Так как среднюю школу она уже закончила, то учить ей нужно было только медицинские предметы. Первым делом она пошла в комитет комсомола, председателя которого знала по горкому, и была выбрана комсоргом курса, как имевшая серьезный опыт комсомольской работы. Комсомольской работой Прося занималась яростно. А что было делать, нужно было попытаться получить комсомольскую путевку.

А буквально через полгода, после первой сессии, Прося перевелась с сестринского на фельдшерское отделение.

Это было привилегированное отделение, и поступить туда было практически так же сложно, как в институт. Фельдшер был почти доктором, он имел право делать диагностику и даже медицинские назначения в пределах перечня несложных заболеваний. Вершиной фельдшерского искусства считалась операция по удалению аппендицита. Во многих случаях фельдшер был полноценной заменой врачу, и в этом смысле цель Проси была почитай что достигнута.

Так что Прося имела право искренне нахваливать себя: "Ай да молодец я!" Но на уже достигнутом она останавливаться не собиралась. Прося вспомнила про уже несколько лет как задвинутую в сторону акробатику и стала ходить в секцию. Нужно было получить взрослый спортивный разряд: с разрядом при поступлении в институт преимущество при прочих равных. Да и с занятий на соревнования отпускали, что иногда было совсем не лишним.

Прося хотела выступать в смешанной паре, но мальчиков был дефицит, и она стала верхней в женской тройке. Карабкаться на самый вверх было немного страшно, потому что Прося по природе была очень осторожной, и уж если рисковала, то все продумывала наперед, так что на самом деле риском назвать это было трудно.

Зато наверху отпускало. Это было ее место, это был ее мир под ногами. Мир, который еще будет ей благодарен. Ей, такой маленькой, но такой удаленькой, такой быстрой, такой ловкой, такой доброй!

Прося училась хорошо, зубрила все назубок, благо память у нее была отменная. Немаловажным плюсом в ее успехах была комсомольская работа: все преподавателя ее знали, выделяли из рядовых, и даже прощали ей пропуски занятий во время соревнований по акробатике.

Студенты ее уважали и немного побаивались: у нее был характер - могла так отжучить провинившегося, что тот потом боялся ей на глаза показываться. Прося старалась быть одинаково ровной и приветливой со всеми. Но уж если кто был ей не по нраву, она не стеснялась. Зачем ей, такой хорошей, испытывать неудобства из-за недотеп или лодырей? Разве это справедливо? Хорошо еще, если просто недотепа. Враги народа не бездействовали, вредили стране почем зря. И фильмы, и книги, и газеты призывали быть бдительными. Прося присматривалась к людям, и на комсомольских собраниях строго требовала от рядовых комсомольцев успеваемости, принципиальности и бдительности. Но все равно, обнаруживались гниды даже у них, в училище. За год двоих вредителей, изобличенных сознательными людьми, из комсомола исключать пришлось. Как только вредителя арестовывали, так сразу и исключали, в тот же день. Нельзя было медлить в таких делах, нужно было показывать, что ты принципиальный советский человек и не теряешь рабочее время в размышлениях о врагах, не мечешься малодушно "простить - не простить", нет, смело и прямо отмежевываешься от зла и продолжаешь строить коммунизм.