Святая - святым

      - Эй, ребята, посмотрите, что там с ним! – крикнул он.

      Одна из девушек склонилась над Максом, тронула его и пронзительно закричала.

      - Макса убили!! – послышались голоса.

      - Туда ему и дорога! Давно пора!

      - Да вы что? Человек все же!

      - Надо скорее его в медпункт!

      - Так у нас фельдшер – в отпуске!

      - Тогда – повезли в Покровку!

      Выселковские парни подняли Макса, уложили в машину и крикнули оцепеневшему Стасу, чтобы он, как покровский, сопровождал его. Словно во сне, Стас сел в машину рядом с Максом, как когда-то с отцом Тихоном, боясь даже глядеть в его лицо с плотно закрытыми глазами.

     …В Покровке Стас словно сквозь пелену видел, как Макса вытаскивают из машины, как хлопочет над ним прибежавшая Валентина и, наконец, как его отец, пощупав пульс Макса, медленно разогнулся и тихо сказал:

      - Всё.

      - Может, сделать что-то еще? – с надеждой посмотрела на него Валентина.

      - Нет, – покачал головой Сергей Сергеевич. – Это конец!

      Дверь палаты отца Тихона неожиданно открылась. Появившийся на пороге священник посмотрел на беспомощные лица врачей, на лежавшего перед ними Макса и, разом всё поняв, быстро сказал:

      - Оставьте нас!

      - Но ему уже не поможешь! А вам нельзя волноваться! – попыталась остановить его Валентина.

      И тогда отец Тихон вдруг сделал резкий жест рукой и повысил голос:

      - Я сказал, выйдите все вон! Все – вон!

      Недоумевая, Валентина с отцом Стасом попятились и оставили палату.

      Стас в ужасе вжался в дальний угол коридора, понимая, что всё это натворил он! Он, и не в какой-нибудь книге или бездушном кино, а в жизни, наяву – убил человека!..

      … Макс открыл глаза и с удивлением увидел, что проваливается в бездонную пропасть.

      Здесь был сплошной мрак, холод и какой-то нечеловеческий ужас, который он не испытывал никогда, даже в самые страшные моменты боёв и драк. Чувство тоски и обреченности охватило всё его существо. Самая большая боль и страдания, которые он испытал на земле, были ничтожными по сравнению с тем, что чувствовал он сейчас.

      Чем дальше он летел вниз, тем меньше наверху становилось света, и тем сильнее тянуло его назад. Макс никогда и ничего не боялся в жизни, а тут боялся всего! И особенно – что наверху исчезнет и погаснет свет, и он навсегда останется в этой кромешной мгле один…

      Макс задыхался, а тьма вокруг него всё сгущалась, из неё доносились какие-то страшные, леденящие душу голоса, зовущие его по имени и смеющиеся над ним. От этой невыносимой тоски хотелось уже умереть. Но разум почему-то упрямо твердил, что смерти здесь – нет!

     А Макс всё летел и летел… И когда его мучения достигли предела и не было больше сил терпеть их, вдруг из бесконечно далекого уже света послышался ласковый, добрый Голос, не похожий ни на один из земных голосов:

      - Зачем он здесь? Он ведь еще не готов.

      И тут же из света показалась рука, в которую, что было сил, вцепился Макс. Она потащила его наверх, эта надежная, сильная рука, и он явственно услышал голос, который узнал сразу. Это был голос отца Тихона. Он говорил:

      - Ну что ты сопротивляешься, ангел мой, идем отсюда скорей! Идём скорее!

      Ужасающий мрак постепенно остался внизу. Макса снова обнял ослепительно яркий свет, от которого он зажмурился, а когда снова открыл глаза, то уже наяву увидел склонившегося над ним отца Тихона…

      Прошло пять минут, и отец Стаса снова зашел в палату, где лежал Макс.

      - Валентина, скорее! Сюда!! – раздался вдруг оттуда его громкий, взволнованный голос.

       Едва не плача: «Я ведь говорила, ему нельзя волноваться!..», - Валентина скрылась в палате, и вскоре вышла оттуда … с лицом, выражающим изумленную радость.

      А потом из неё появился ровным счетом ничего не понимающий Сергей Сергеевич.

      - Этого не может быть, этого не может быть! – то и дело повторял он.

      Стас ничего не мог понять.

      И тогда он тоже бросился в палату и увидел стоявшего посередине её с опущенными руками усталого отца Тихона. Около него лежал и улыбался, и это тоже было словно во сне, только уже не ужасном, а счастливом - обводя вокруг себя ничего не понимающим взглядом… живой, чуть смущенный Макс.

6

 

Услышав то, что сказала отцу Тихону Нина, Стас просиял.

 

      Волнения, связанные со смертью Макса, которую его отец, обретя дар речи, назвал клинической, и нечаянным воскрешением, постепенно улеглись. Все, кроме отца Тихона, покинули медпункт.

      Стас тоже вышел вместе со всеми и  принялся бесцельно бродить по деревне.

      «Ну, почему, почему у меня, как говорит папа, всё не так, как у людей? Ну, почему я такой? Почему всё не так идет в жизни?..» - мучительно думал он и вдруг с удивлением увидел, что ноги сами привели его снова в медпункт. Он медленно поднялся по ступенькам крыльца, вошел в коридор и только собрался постучать в палату отца Тихона, чтобы спросить его об этом и, наконец, задать свой главный вопрос, как на улице раздался шум подъехавшей машины и резкий скрип тормозов.

      «Неужели опять плохо с Максом?» - насторожился он, видя, как несколько человек вносят кого-то в распахнутую дверь. Но это была… Нина! Её рука безвольно свешивалась и болталась, едва не касаясь пола.

      - Скорей, медсестру! – бросил Стасу несущий её человек.