Святая - святым

      И так продолжалось до тех пор, пока слова не попросил отец Тихон.

      Он встал, не торопясь, широко перекрестился, глядя на иконы, и сказал:

      - Вот так почему-то всегда - когда мы в счастье и довольстве, то сами по себе. А как только горе или нужда – сразу вспоминаем о Боге!

      - И то правда! Ох, верно!.. – начали вздыхать женщины. Мужчины тоже, хоть и сдержанно, но согласно кивнули. И только директор школы недовольно покачал головой и с вызовом уточнил:

      - А как же тогда – на Бога надейся, а сам не плошай?

      Отец Тихон посмотрел на него и улыбнулся:

      - Говоря вашими же словами, Юрий… Цезаревич…

      - Это не я – сам народ! Пословица! – снисходительно пояснил директор школы, не видя в монахе достойного для себя собеседника.

      - Тем более! – неожиданно согласился отец Тихон. - Он говорит, не только не плошай, но и надейся! На Бога!

      - Кто говорит? – сразу и не понял Юрий Цезаревич.

      - Вы же сами сказали – народ! В своих пословицах и поговорках, которые, как известно, являются испытанными временем крупицами его мудрости!

      Юрий Цезаревич озадаченно посмотрел на отца Тихона, а тот, словно ни в чем не бывало, продолжал:

      - Так считали и лучшие представители народа: Ломоносов, Менделеев, академик Павлов…

      - Они для меня не авторитет! Это - ученые мечтатели, одним словом, теоретики. А я практик, у меня школа. Я должен подготовить к жизни всесторонне развитых людей! И поверьте, делаю это на совесть. Учу ребят и мыслить, и спорту, да так, что мы регулярно занимаем первые места и на математических олимпиадах, и на спортивных! В масштабах района, разумеется…

      - Допустим! – снова согласился отец Тихон. - А кто же все-таки тогда для вас авторитет?

      - Ну, Сухомлинский, Макаренко, Горький!..

      - А Ушинский?

      - Спрашиваете! Конечно!!!

      - А он, между прочим, однажды сказал: «Школа учит человека сравнительно недолго, церковь поддерживает и настраивает его от колыбели до могилы»!

      - Откуда вы это взяли? – насторожился Юрий Цезаревич.

      - В одном его издании. Дореволюционном, разумеется!

      - Да?.. Не встречал… Но какая разница - я всегда был против вашей религии!

      - Вашей? – удивленно переспросил отец Тихон.

      - Да! И всегда боролся против нее! – горячо заявил директор школы.

      - Всегда? – уточнил отец Тихон и испытующе посмотрел ему прямо в глаза.

      Юрий Цезаревич словно споткнулся о его взгляд, но ответил уверенно:

      - Конечно! И буду бороться!

      - Продолжая работать в школе?

      - Ну да!..

      - И зря!

      - Это еще почему?

      - Потому что тот же Ушинский говорил: «Кто не имеет религии и не чувствует в ней потребности, не может воспитывать детей!»

      - Но, позвольте…

      Директор школы обвел глазами сидящих, ища в них поддержки и вдруг заметив среди них несколько своих учеников, нахмурился.

      - А вы что тут сидите? – набросился он на них. – На улице такая погода! Идите лучше на пруд загорать!..

      Ваня с Леной тут же поднялись и направились к двери. Стас на правах ученика не местной школы мог еще оставаться здесь! Но, во-первых, такой разговор был не интересен ему, во-вторых, из чувства солидарности он должен был тоже уйти с друзьями. И, наконец, в-третьих… Нина тоже встала и ушла. А что ему было делать здесь без нее?..

      Стас снова покосился на играюшую в волейбол молодежь. Что и говорить, Юрий Цезаревич не для красного словца сказал про спорт в своей школе… Играла она просто прекрасно!

      … На пляже они сразу разделись. Заметив нательные крестики у Вани с Леной, Стас усмехнулся:

      - Вы что, и правда, верите в Бога?

      Ваня замялся и стал бормотать что-то про бабу Полю… А Лена та прямо ответила, заслоняя брата собой:

      - Мы - да! А ты?

      - Я?.. – Стас даже опешил от ее прямоты и пожал плечами: - А я даже не знаю, крещен ли я… Впрочем, какая разница? Пошли купаться!

      Накупавшись вволю, они поиграли. Снова покупались. Опять поиграли…

      А потом началась эта жара…

      Стас повернулся с живота на спину, начиная ощущать себя рыбой, которую медленно, со всех сторон поджаривают на сковородке…

      Недавние разговоры о вере и этот невыносимый зной навеяли вдруг совершенно неожиданные для него мысли:

      «Отец Тихон говорит, что Бог есть… И отец Нектарий говорил… По их словам, Бог может все… сейчас стоит жара… и если я попрошу Его…»

      «Послушайте, Бог! - слегка робея, впервые в жизни взмолился он. - Если вы действительно есть, сделайте, пожалуйста, так, чтобы стало прохладно!»

      Прошла минута, другая.

      И тут… произошло то, отчего Стас так и замер, не в силах пошевелиться.

      На его глаза, взявшись невесть откуда – когда он закрывал их, на горизонте не было даже намека на облачко – наползла спасительная тень!

      «Вот это да! - ахнул про себя Стас. – Сказать Ваньке с Ленкой, так ведь и не поверят!»

      Он распахнул глаза и… лучше бы не открывал их - в испуге подался спиной назад, вжимаясь в траву.

      Над ним, грозно заложив руки в карманы джинсов, стоял – хмурый и явно чем-то озабоченный Макс…

2

 - Как! - побледнел отец Тихон, опуская глаза. – Вы и… мальчонку того помните?

      - Дядь Капитон, дай баночку краски!..

      - Зачем? Нехорошие слова на заборах писать?

      - Не, я и слов-то таких не знаю!