Святая - святым

      Вскоре к отцу Стаса пробился второй дьякон и повел того… Стас даже глазам своим не поверил… прямо в алтарь.

      Там явно что-то случилось.

      Прошло несколько минут, и Сергей Сергеевич вышел оттуда с опущенными лицом.

      - Может, сломалось там что, или с архиереем что-то случилось, вон он какой старенький? – со слабой надеждой спросил Ваня.

      Стас не ответил. Лучше всех знавший своего отца, он сразу понял, что именно произошло в алтаре…

6

- Папка! – вдруг закричал, бросаясь к нему, Ваня.

      Знакомое Стасу еще по похоронам бабы Поли кладбище было битком забито народом.

      Не только свои, Покровские, и люди из всех окрестных деревень пришли сюда, чтобы проводить в последний путь отца Тихона. Три дня переполненные поезда подходили к Покровке, и теперь рядом с местными тут стояли многие одетые по-городскому люди, среди которых было немало известных всей стране лиц. Тут были популярные актеры, певцы, писатели, художники, академики. Мама во все глаза смотрела на тех самых актеров, которые играли в ее любимых сериалах, а Стас на того самого генерала, что смотрел все это лето на него со стены. Правда, вблизи он был не такой строгий и совсем седой.

      На месте еще несколько минут назад темной зиявшей ямы уже был светлый, свеженасыпанный бугорок. И почему-то не было обычного в таких случаях чувства невосполнимой потери, а вместо нее струилась в сердце какая-то тихая радостная грусть.

      - Тут бы и здоровое сердце не выдержало! – переговаривались стоявшие рядом люди. – Молодой ведь еще совсем был. Это борода возраст прибавляла…

      - Жалко его!

      - Да за него теперь только радоваться надо! Это нас нужно жалеть!

      Дед Капитон с Григорием Ивановичем установили на верху бугорка восьмиконечный деревянный крест. Валентина подала им небольшую табличку, дед Капитон бережно прибил ее к кресту, прочитал, оглядывая свою работу, и вдруг, сдавленно охнув, упал на колени. Григорий Иванович недоуменно посмотрел на него, тоже склонился над табличкой и ошеломленно покачал головой.

      - Этого не может быть… - прошептал он. – Васька!..

      - Что там? Что? – послышалось в толпе.

      И каждый, подходивший к кресту, вслед за Григорием Ивановичем повторял:

      - Не может быть!

      Стас тоже приблизился и прочитал:

      - Архимандрит Тихон в миру Василий Иванович Голубев…

      - Вот вам и прозорливец! Тоже мне, чудотворец! – послышался в наступившей тишине насмешливый, не смотря весь трагизм положения, голос Юрия Цезаревича. – Он же всё про вас знал! А вы и уши развесили!

      - Постойте! – недоуменно вскричал Стас. – Про вас – ладно! Но про меня-то он ничего не мог знать! А сказал такое!!

      - И про меня тоже! Такое, что знала только одна я... – бросив на него благодарный взгляд, добавила Нина.

      - И меня по имени назвал! Хотя я из другого города.

      - И меня!

      - Всё равно! Сначала крест ломал, а потом храм решил восстанавливать? – не успокаивался Юрий Цезаревич.

      - Да знай бы мы это сразу, глядишь, и не поверили бы ему! – нехотя согласились люди.

      - И так бы и были без храма!..

      - А теперь, вот он родной – стоит!

      И хотя Юрий Цезаревич в чем-то был прав, люди стали отходить от него, и постепенно вокруг директора школы образовалась пустота.

     И тут стало видно, что у соседней могилы бабы Поли стоит коренастый мужчина, удивительно похожий на друзей Стаса.

      - Папка?.. Папка-а-а!!! – вдруг закричал, бросаясь к нему, Ваня.

      - А ты что стоишь? – подтолкнул застывшую Лену Стас.

      Но та оставалась стоять, переминаясь с ноги на ногу, боясь даже броситься к тому, кого она так долго ждала. И только когда отец ребят приблизился и взял ее на руки, она порывисто обняла его, крепко-крепко вжимаясь лицом в небритую щеку.

      - Папка! Я так и знала, что ты вернешься! – задыхаясь от счастья, твердила она. - Я всегда верила! Я всем говорила, что ты скоро приедешь! Я даже забор соседки для этого подожгла!

      - Ну, про это ты мне после расскажешь, – с трудом переводя дыхание, улыбнулся мужчина и, вдруг, увидев Григория Ивановича, нахмурился.

       - Скажи спасибо ему, что всё так получилось, - показывая глазами на надпись, сказал Григорий Иванович.

       - А… кто это был? – спросил у Вани с Леной отец.

       - Как, ты не знаешь? Он, он… – и они, перебивая друг друга, стали рассказывать всё, что успели узнать об отце Тихоне, и что произошло со Стасом за это удивительно важное, необыкновенное лето.

Вместо эпилога.

 

      «Здравствуй, Стасик! Пишет тебе из далекой Покровки твой друг Ваня. Что у тебя нового? Какая у вас погода?

      Наша деревня снова стала селом. Это всё Григорий Иванович, он ездил в область и всё устроил.

      В храме вовсю идут службы. Помнишь, я завидовал тебе, когда отец Тихон завел тебя в алтарь? А теперь я сам захожу туда чуть ли не каждый день. Я теперь алтарник у нашего батюшки. А батюшка знаешь кто? Ни за что не поверишь! Макс!!! Точнее, отец Михаил. Он приехал из монастыря иеромонахом, то есть монахом-священником и служит теперь у нас.

      Ленка совсем выросла. От отца ни на шаг. Уже узнала, что такое ремень и с тех пор называет его «кремень»! Недавно схватила «двойку» за контрольную по-русскому. У нее насморк, так она вместо «интересно» - «интедесно» написала, и еще несколько слов в ее стиле.