Святая Царская семья

В Российском отделении Общества Красного Креста писали: «15 августа открыты курсы для подготовки сестер военного времени. Августейшая покровительница общины Государыня императрица Александра Федоровна изволила изъявить желание подвергнуться испытанию на получение звания сестры милосердия военного времени и по выдержании сего испытания милостиво удостоила Общину высокой чести вступить в состав сестер Общины. 1-й выпуск – состоялся 6 ноября. В этот день в церкви общины было отслужено о. Николаем Андреевым благодарственное молебствие – на коем изволила присутствовать Августейшая сестра милосердия общины и все выпускные ее сестры.

По окончанию молебствия попечительница общины имела счастье поднести Ее Императорскому Величеству и Их Императорским Высочествам дипломы на получение звания сестер милосердия военного времени и окончившие курсы сестры удостоились получения дипломов из собственных рук Августейшей покровительницы общины… Число сестер 1-го выпуска – 42».

Императрица послала телеграмму руководству Российского общества Красного Креста: «Дочери и я сердечно благодарим Главное управление Красного Креста за выраженные чувства. Рады числиться с сестрами милосердия и потрудиться в облегчение страданий наших героев».

Теперь каждый день с утра до позднего вечера старшие цесаревны, как обычные сестры милосердия, работали наравне со всем медицинским персоналом, без поблажек и учета их юного возраста. Сестрами милосердия в Дворцовом госпитале руководила Валентина Ивановна Чеботарева, дочь военного врача, которая была фронтовой медсестрой во время Русско-японской войны. Именно она строго и требовательно помогала цесаревнам постичь тонкости работы сестер милосердия. Позже Валентина Ивановна вспоминала, что сначала персонал лазарета какое-то время с трудом привыкал к тому, что с ними рядом работают Государыня и великие княжны: «Сначала как они были далеки! Мы целовали им руки, обменивались приветствиями, и этим все и заканчивалось». Однако императрица настояла на том, чтобы к ней и цесаревнам относились как к обычным сестрам милосердия. Благодаря тому, что Государыня с дочерями работали на равных с остальными сестрами, выполняя старательно и аккуратно любую работу, даже самую тяжелую и грязную, постепенно люди практически забыли об особом статусе их коллег.

Со временем Чеботарева стала настоящим другом для обеих цесаревен. Ее личный дневник полон добрых слов и нежной заботы о великих княжнах. Но ее особенную любовь и даже восхищения заслужила Татьяна Николаевна.

Сдержанность, природная организованность, практичность, логическое мышление, золотые, умелые руки великой княжны – все эти качества помогли ей стать прекрасной сестрой милосердия, причем самого сложного направления – хирургической сестрой. Она не терялась в самых сложных случаях во время операций, без страха и отвращения обрабатывала запущенные гнойные раны, ассистировала при трудных ампутациях. Никогда не теряла самообладания, бывали случаи, что быстрее принимала нужное решение, чем опытная Чеботарева, и этим вызывала у последней искреннее восхищение. Дочь доктора Е.С. Боткина позже писала: «Доктор Деревенко, человек весьма требовательный по отношению к сестрам, говорил мне уже после революции, что ему редко приходилось встречать такую спокойную, ловкую и дельную хирургическую сестру, как Татьяна Николаевна». А ведь великая княжна была совсем юной девушкой: она работала в лазарете с 17 до 19 лет.

В.И. Чеботарева 4 декабря 1914 года записала: «Татьяна Николаевна – чудная сестра. 27-го, в день возвращения Веры Игнатьевны, взяли Смирнова в перевязочную. Температура все держалась, пульс скверный, решен был прокол после пробного укола. Игла забилась сгустками гноя, ничего не удавалось высосать, новый укол, и Вера Игнатьевна попадает прямо на гнойник; потек густой, необычайно вонючий гной. Решают немедленно прорез. Забегали мы, я кинулась фильтровать новокаин и кипятить, Татьяна Николаевна самостоятельно собрала и вскипятила все инструменты, перетаскивала столы, готовила белье. Через 25 минут все было готово. Операция прошла благополучно. После разреза сперва с трудом, а потом рекой полился невероятно вонючий гной. Первый раз в жизни у меня был позыв к тошноте, а Татьяна Николаевна ничего, только при жалобе, стонах личико подергивалось, да вся стала пунцовая».

Чистая, светлая великая княжна постепенно завоевала сердца своих коллег по лазарету. С некоторыми сестрами милосердия цесаревна по-настоящему подружилась, стала с ними близка. Подлинную нежность к цесаревне можно увидеть в записи от 30 июля 1915 года в дневнике В.И. Чеботаревой: «Сколько поэтической ласки вносит Татьяна Николаевна! Как она горячо отзывалась, когда вызывала по телефону и прочла телеграмму о его ранении. Какая она хорошая, чистая и глубокая девочка! Молодость тянет к молодости, и как светятся ее глазки! Ужасно хорошая!»