Святая ведьма

Людмила едва не охнула, успев закрыть рот ладонью. Она на цыпочках выбегает из кабинета и прислоняется спиной к стене. Какая у стены ледяная поверхность… Или это ее так бросило в жар?

Она пытается унять бешено стучащее сердце, коленки подрагивают от прилива адреналина.

Темные силы Комесы, он из «Очей Господних»!

До этого момента она лишь слышала об этом тайном ордене, как о легенде. И никогда не видела воочию ни одного из адептов. Хотя, кто перед ведьмой будет представляться? Размечталась. Подойдет человек и скажет: «Привет, я из «Очей Господних». Молись своим темным силам, ведь твоя смерть пришла!»

Адреналин не хочет отпускать, но и заклинание не отпускает. Людмила все также слышит голоса из кабинета.

И плевать, что мимо проходящие сотрудники с удивлением таращатся на раскрасневшуюся девушку-секретаря. Хотя, если бы на щеке не было буквы «В», то не исключено, что даже подошли бы и постарались утешить. Но ведьма, которая получила выволочку от начальства, это всего лишь ведьма. И нечего ее жалеть.

А голоса звучат…

— И зачем же потребовались такие меры?

— Вам ли не знать, Павел Геннадьевич, что сейчас ереси практически не осталось. Народы, отличающиеся от человечества, почти вымерли. Но это все на поверхности Каурина, а вот в воде и в горах до сих пор поклоняются не Всепремудрому и не Великому мученику. Ваш недавний поход принес ощутимый результат, но он ничтожен по сравнению с тем, что творится в океанах. Вера должна присутствовать везде и инакомыслие должно быть уничтожено…

Голос Фердинанда проливается сладкой песней, вот только слова этой песни горьки. «Вера должна присутствовать везде». И не важно, что не все приемлют эту веру.

И Фердинанд из «Очей Господних».

Что она знает о них? Да только из тех же страшных сказок, отголоски которых доносятся сквозь время. И только из той бумажки, которую как-то увидела на столе Павла Геннадьевича.

Очи Господни…

Приоритет — расследования особой важности. Выявление и устранение очагов еретических культов и заговоров. В зависимости от задания могут принимать любой образ. Самый скрытный орден. Любой его член может выйти на контакт с ближайшими соратниками, но при этом не знает о них ничего, что тот не сообщил сам. Деятельность ордена координируется только Властительным Иорданием.

И Фердинанд один из них…

— Что Властительный Иорданий намерен предпринять в отношении воды?

— Павел Геннадьевич все-таки смог справиться с собой, и теперь голос принял обычную окраску. Он всегда предпочитал не тянуть кота за хвост, а сразу переходить к делу.

— Мы начнем работу с тритонами. С ними будут русалки и ундины. Они все до сих пор почитают мерзкого Кракена, поэтому работа с ними должна быть по началу максимально жесткой. Море должно стать красным от крови тех, кто не согласиться надеть святой треугольник.

Мимо проходит Григорий Ильич. Он качает седой головой, видя покрасневшее лицо Людмилы, но не останавливается. Проходит.

Они собираются начать работу с тритонами…

Это знак, или всего лишь совпадение?

Дыхание выравнивается. Людмила прижимает ладони к щекам и разгоняет кровь. Теперь она выглядит спокойной и невозмутимой.

— Хорошо, давно пора пощупать мокрых за жабры.

Людмила словно сквозь стены видит улыбку на лице Павла Геннадьевича.

— Главная проблема заключается в том, что эти отродья каким-то образом передают друг другу сообщения даже на дальние расстояния. Мы подозреваем, что это телепатия, но выяснить это не смогли — все добытые образцы умирали через минуту. Создалось ощущение, что пленнику посылался сигнал и тот просто переставал существовать. Так что нужно сначала сосредоточить силы на основных местах пребывания этих тварей, и после команды начать операцию по переводу в истинную веру…

Людмила заходит в кабинет и делает так, чтобы дверь ударилась о косяк. Голос Фердинанда прерывается на миг, но потом возобновляет свое журчание:

— Она нас слышит?

— Нет, заклятие неразборчивости никогда меня не подводило.

— Но все бывает в первый раз, — мягко говорит Фердинанд.

— Людмила! Принеси нам кофе! — кричит верховный инквизитор, и Людмила едва не бросается выполнять его указание.

Стой! Это же проверка!

— Принеси кофе, глупая девка! Считаю до трех! Если не принесешь, то тебя ждет костер! Раз!

Сердце бухается куда-то в сторону пяток.

— Два!!

Колени подгибаются, и Людмила едва дыша садится в кресло.

— Три!!! Костер ждет тебя!

Людмила выдыхает и старательно перебирает документы на столе. Для видеокамеры она знакомится с почтой.

— Хм. Может быть, и в самом деле заклятие неразборчивости от верховного инквизитора на высоте. В ином случае я бы удивился.

— Хм, если бы я не знал вашего отца, то вы бы вылетели отсюда из-за такой дерзости, как пробка из бутылки с шампанским. В ином случае удивился бы я, — парирует Павел Геннадьевич.

Кто же отец Фердинанда? Как же его отчество? Сергеевич… Сергей Смельцов? А кто это?