Святая ведьма

Если голос можно назвать ржавым, то как раз такой голос звучит из уст старика. Скрипучий, неприятный, ржавый. И у Людмилы от этого голоса почему-то замирает сердце.

— Что? — переспрашивает Фердинанд, пока плеть Калиматры хлещет по стенам и окнам в поисках затаившегося врага.

— Ах, да, ты же не знаешь, что я в свое время помогал прошлой Святой ведьме завоевать трон. Веселые были деньки. Она тоже мне поверила, а я… А я сначала убил предыдущего Властительного, его звали Захарий, а потом занял его место. А Святая ведьма отправилась следом за Властительным… Теперь, видимо, пришел мой черед стать «Захарием», — улыбка снова появляется на губах Властительного Иордания.

Жертва

Людмила не хочет удивляться, но брови против воли лезут вверх.

Как же так?

Ведь дед Миша совсем по-другому рассказывал. Ведь было все иначе. Или нет? Что он говорил — Властительный Иорданий заслонился щитом из маленького Миши?

Древний старик бросает в их сторону фотографию. Фердинанд поднимает ее и, после короткого взгляда, протягивает Людмиле. На пожелтевшей от времени фотографии трое, мужчина обнимает одной рукой красивую женщину, а другой рукой придерживает двухлетнего ребенка. Обычная семейная фотография, вот только в правой руке женщины щит Мантиры, на талии пояс Ларинджины, а на ногах сапоги Круатоса…

— Чего глазами хлопаешь, ведьма? Не ожидала Лариса от меня такого, это да. И глазищи у нее стали по чайному блюдцу, как у тебя, когда мои подручные затащили Мишку. Жаль его, конечно, но я его породил, по моему же приказанию его и убили за помощь новой Святой ведьме. Да он и сам не знал толком — кто его настоящий отец. Лариса никогда не говорила ему, хотела сказать после того, как мы справимся с верхушкой инквизиции. А я вроде как охранял их от вездесущих шпионов. Какая же она глупая… Как и ты, Святая Ведьма, — кривится старик и переводит взгляд на сына. — Фердинанд, я уже стар, я очень стар. Я могу отдать душу Великому мученику в любую секунду. Я сам поставлю тебя Властителем, только дай мне увидеть, как ты убьешь эту ведьму… Не разочаруй меня, как твой старший брат…

Смех старика напоминает карканье дряхлого ворона. Людмила уже не понимает — смеется он или кашляет? Она во все глаза смотрит на Фердинанда — неужели это все подстроено?

— Ты… Ты с ним заодно?

— Нет, я с тобой, — после секундной паузы отвечает Фердинанд.

— Скажи мне правду, хоть сейчас скажи — это все ради трона Властительного инквизитора?

Фердинанд качает головой в ответ.

— Нет, это все ради освобождения народа. Я с тобой.

— Убей ее, глупец! Убей и в твоих руках будет все! Власть, сокровища мира, право карать и миловать. К твоим ногам упадут прекраснейшие женщины, тебя будут восхвалять певцы и писатели. Тебя ждет чудесное будущее, только убей ее, Фердинанд! — восклицает Иорданий и откидывается на спинку кресла.

Людмила смотрит на своего спутника. Она не знает — чему верить. Когда она сюда шла, то у нее была цель — отомстить за деда Мишу. Девушка не ожидала такого поворота событий.

— Убей ее, Фердинанд. Перед уходом я хочу увидеть смерть еще одной Святой ведьмы. Убей и занимай мое место. Такая четко отлаженная машина, как святая инквизиция, будет двигаться дальше независимо от того, кто встанет у руля. Или вы и в самом деле хотите все изменить? — старик смотрит на Фердинанда.

Смотрит выжидающе, словно решает — достойного сына он вырастил, или очередное разочарование, которое способно только выращивать огурцы.

Фердинанд молчит. Изумрудные глаза не отрываются от Властительного Иордания ни на миг, будто бы тот загипнотизировал сына и теперь вытягивает из него всю решительность.

— Я не хочу продолжать твое дело, — произносит Фердинанд сдавленным голосом.

— Глупец! А что ты хочешь делать? Дать свободу колдунам и ведьмам? Эти выродки рода человеческого сразу же подомнут под себя всех остальных людей и будут помыкать ими, как рабами. Их нельзя организовать, они всегда будут сами по себе… Ты же знаешь, что инквизиторы это те колдуны, которые смогли подчиниться святой инквизиции? А остальные не смогли и их волшебная мощь должна быть подчинена одному правилу. Они не должны выделяться! Они не должны быть лучше людей! — хмурится Иорданий. — Они должны подчиняться церкви!

— Но сейчас же одни колдуны правят другими, — говорит Фердинанд. — Сейчас колдуны в сутанах и с треугольниками на груди подчинили себе не только других колдунов, но и всех людей. Хуже уже не будет.

— Это установлено веками!

— Это началось недавно, — сказал Фердинанд. — Я читал старые книги, я знаю, что инквизиция существует всего триста лет. До этого все жили в мире и согласии…

Желваки на морщинистых щеках старика дергаются. Его глаза вспыхивают тем огнем, в котором сгорело не одно колдовское тело.

— И ты хочешь все изменить?

— Мы вместе хотим все изменить, — Фердинанд берет Людмилу за талию, и девушка не отстраняется.

— Откуда вы можете знать, что дальше будет лучше? — спрашивает старик.

— Сейчас столько сил потрачено, чтобы построить крепкое государство, которое готово отразить любое нападение.