Святая ведьма

Людмила опускает голову, когда по возникшему прозрачному щиту начинают бить фиолетовые молнии. Гораздо сильнее, чем в прошлый раз, но их силы тоже недостаточно для пробития магии ведьм и колдунов.

Людмила ощущает, как в эту секунду тысячи и тысячи колдунов и ведьм посылают ей свои силы. Все только для того, чтобы продержалась Святая ведьма. Все только для того, чтобы обезглавила инквизиторскую гидру.

— Позволь мне вступить, — спрашивает Фердинанд.

Сергей Павлович Геворов за бликами молний не видел, что Людмила отдала плеть Калиматры Фердинанду и уже с его подачи нашли смерть девяносто девять молодых инквизиторов. И сейчас плеть снова затанцевала черной змеей перед архиепископами.

— Я даю им шанс отступить, — говорит Людмила, наблюдая сквозь стекающий огонь за глазами Ильи Григорьевича.

— Они не отступят, — тихо говорит Фердинанд.

— Я знаю, но не могу иначе.

Молнии бьют и вслед за ними летят заклинания усмирения демонов, обездвиживания ведьм, паралича колдунов. Смертельные заклинания наполняют воздух зала конгрегации, но ни одно из них не достигает конечной цели.

— Я больше не могу ждать, остальные могут уйти, — шепчет Фердинанд.

— Я не могу иначе, — опускает голову Людмила. — Они тоже должны получить шанс на жизнь.

Фердинанд кривится и взмахивает плетью. За считанные секунды холл конгрегации начинает напоминать площадь перед зданием. Слезы еще сильнее начинают течь по щекам Людмилы.

— Мы должны пройти, — говорит Фердинанд. — Ведь ты сама хотела стать Святой ведьмой.

— Я знаю, но никогда не думала, что будет столько смертей, — говорит Людмила, когда натыкается на взгляд застывших глаз Ильи Григорьевича.

— Ты не виновата, таков мир, который ты должна изменить. Если сейчас отступишь, то смертей будет гораздо больше.

— Ты прав, но я все равно не могу поверить в происходящее.

— Нам нужно добраться до моего отца. На нем держится вся инквизиция, а без него вся эта глыба рухнет. Идем же, пока он не убежал подземными переходами.

Людмила кивает, но не торопится идти. Фердинанд не слышит того, что слышит она.

— Не бесссспокойсссся, вссссе подземные ходы завалены. Иорданию не выбратьсссся.

А дальше начался проход по конгрегации, который в истории назвали Днем Горящего Треугольника.

Молнии бьют. Заклинания падают с каждого угла. Инквизиторские артефакты изрыгают из себя саму смерть и сгорают после применения.

Людмила и Фердинанд идут…

Ничто и никто их не может остановить.

Людмила уже не разбирает из-за слез — куда ей идти. Твердая рука Фердинанда поддерживает девушку за локоть и направляет ее шаги.

Из кабинетов выскакивают испуганные чиновники и падают на колени, срывают с себя треугольники, либо целятся в пару. Сорвавшие треугольники люди остаются в живых, чтобы потом рассказать о проходе двоих всемогущих человек. Иная участь ожидала тех, кто поднимал против них треугольники.

На последнем, десятом этаже конгрегации выстроилась личная защита Властительного Иордания.

Всего пять минут понадобилось Людмиле и Фердинанду, чтобы оказаться возле двери Иордания. Охранники смогли задержать, но в итоге их кровь слилась с ковровым покрытием. Ворс с радостью впитал неожиданное подношение.

Дверь из красного дерева, украшенная золотыми переплетениями с треугольниками внутри должна вызывать ропот и благоговение перед входящим человеком, но Людмила перед ней испытывает лишь усталость.

Ей уже ничего не хочется, кроме как свернуться калачиком и уснуть. Пусть даже среди мертвых тел, но погрузиться в сон, где не будет всего этого.

Там будет костер, и там будут горящие родители…

— Осталось немного, милая, — поглаживает по плечу Фердинанд. — Потерпи чуть-чуть.

Людмила только кивает. На другие эмоции сил не остается. Еще чуть-чуть, а что дальше? А дальше неизвестность.

Дверь открывается…

Сама по себе, без воздействия плети. Она открывается торжественно, будто пару ждали, и сейчас навстречу выйдет щекастая помощница Властительного Иордания с хлебом-солью в руках.

Но никто не выходит.

Фердинанд снова пытается закрыть грудью Людмилу, но она опять его опережает и шагает в кабинет.

Алые портьеры на стенах, алые занавеси на окнах, алый ковер на полу. Золото и блеск драгоценных камней стремится ослепить. Запах ладана настолько силен, что почти что сбивает с ног. Кабинет поражает своим великолепием и дорогой отделкой.

И в центре этого великолепия стоит большой стол из сандалового дерева, а из кресла на входящих смотрят два блестящих глаза. Древний старик. Людмила всегда Властительного Иордания помнила старым, но на экранах телевизора и плакатах ему всегда убавляли возраст. Короткая стрижка, волосатые уши и морщины… Всюду морщины, как будто кожа Иордания из резины и вот-вот ее начнут накачивать, чтобы лицо расправилось и кожа натянулась. Расшитая золотом сутана выглядит тяжелой из-за обилия драгоценностей и разноцветных камней.

— Сынок, ты все-таки дошел. Я рад. Ты весь в своего отца, я тоже в свое время довел Святую ведьму до этого кабинета, — на лице Властительного Иордания возникает некое подобие улыбки. — Значит, пришло мое время освобождать трон инквизиторской власти.