Святилище

Я начала мыть ему руки, и вот тогда я увидела это. Каждый раз, когда я видела Малачи, на нем была одежда с длинными рукавами, обычно с кожаными манжетами на предплечьях. Она была такой маленькой, что я чуть не пропустила её. Татуировка на левом предплечье.

Пятизначное число с маленьким треугольником под ним.

На уроках я была внимательна. Большую часть времени. Когда я увидела татуировку, у меня в памяти всплыло ясное, как божий день, видео, которое мы смотрели на уроке истории в начале года. Тощие, как палки, люди за заборами концлагерей, пустые глаза за пределами мольбы. Нацисты наносили на их руки числовые татуировки. Мог ли он быть?..

Я провела пальцами по татуировке.

— Откуда ты взялся, Малачи? Какая у тебя история?

Я закончила мыть его, тщательно вытерла и натянула одеяло до плеч, когда по его коже побежали мурашки. Я подошла и села рядом с его головой. В состоянии покоя лицо Малачи уже не было таким свирепым, в отличие от того каким оно было, когда он бодрствовал. Оно было мягче. Малачи выглядел моложе, как будто его ещё не ранили. Я знала, что это неправда, но, всё же, глядя на его расслабленное и умиротворенное выражение лица, я могла представить себе другого его.

Я провела ладонью по его шее, где шрам был тёплым и гладким под моими пальцами, по его ключице к груди. Я положила руку на его сердце, чувствуя, как оно ровно бьётся. Я не желала отказываться от порочного удовольствия от его кожи. Мне было интересно, что бы он почувствовал, если бы он знал. Оттолкнул бы он меня, если бы посчитал это надругательством. Я бы так и сделала, если бы была на его месте.

Но что-то в том, как он смотрел на меня, заставило меня подумать, что он хотел бы, чтобы я прикоснулась к нему. От этого мои действия не становились правильными, но это был мой шанс, каким бы постыдным он ни был. Я хотела знать, каково это, когда выбор был за мной. А не когда я была под контролем.

Я склонила лицо к его лицу, поглаживая пальцами его подбородок. Под его закрытыми глазами залегли тёмные круги. Я вдохнула запах его кожи. Вблизи он выглядел таким юным, таким изысканным. Я прижалась лбом к его лбу и опустила взгляд на его губы.

Мне было семнадцать лет, и я никогда не целовалась с парнем. После всего, через что я прошла, я никому не позволяла так близко подходить ко мне, особенно после Рика…

Я стиснула зубы и отогнала воспоминания прочь, не желая, чтобы они испортили этот момент. Мой момент. Незаметно, наедине с ним, мне было так любопытно узнать, каково это будет. Было ли это так здорово, как все об этом говорили? На что это будет похоже? Каково это будет с Малачи?

Повинуясь импульсу, я легонько провела губами по его рту. Мою кожу покалывало там, где она касалась его. Я облизала губы и попыталась снова, задержавшись на мгновение, закрыв глаза и прижавшись, когда границы между нами растворились.

Ничего себе. Стоп. Я отстранилась, сердце бешено колотилось, и мне стало стыдно за себя.

— Что, чёрт возьми, со мной не так?

Уж кто-то, а я знала, каково это — не иметь выбора, так почему же я так поступала с ним?

— Прости, Малачи, — прошептала я, отстраняясь от него. — Такого больше не повторится.

Хотел бы я объяснить, почему это вообще произошло.

Я взяла его за руку, провела пальцем по татуировке на руке и положила голову на край кровати.

— Очнись, пожалуйста. Просто очнись. Я должна поблагодарить тебя, а потом мне нужно уйти.

Я звала его, держа его руку в своей, в течение нескольких минут, часов или дней, пока усталость не овладела мной снова. 

ГЛАВА 12

— Лила?

От звука его голоса, надломленного и хриплого, я вскинула голову, словно получила удар током высокого напряжения.

Он нахмурился.

— Что ты здесь делаешь?

Я сморгнула слёзы облегчения.

— С возвращением. Как ты себя чувствуешь?

Он вздохнул и поморщился.

— Как будто не двигался уже несколько дней. И как будто у меня нет никакого желания пережить это снова.

— Тебе что-нибудь нужно? Вода?

— Нет. Я не пью эту дрянь, — он закрыл глаза и положил руку на шею, проводя пальцами по извивающемуся шраму. — Как долго я был без сознания?

Я наблюдала, как вздымается его грудь, когда он сделал ещё один глубокий вдох.

— Я понятия не имею, как здесь течет время. Любое время суток для меня здесь блещет всеми оттенками сумерек. Ты долго пробыл без сознания.

Слишком долго.

— Где Рафаэль?

— Он исцелил тебя, а потом ушёл… некоторое время назад.

Малачи не открывал глаза, но едва уловимое напряжение в его теле подсказало мне, что его чувства теперь были в полной боевой готовности, безмолвно собирая информацию. Я поёжилась, гадая, почувствует ли он меня на своей коже.

— А тебя он исцелил перед уходом? — спросил он.

— Да.

Его глаза всё ещё были закрыты, он очень медленно произнёс:

— И ты осталась здесь. Со мной.

Я ничего не ответила, в ужасе замолчав и наблюдая, как он касается губ и медленно проводит языком по краям губ. Я чуть было не выпалила извинения, но это означало бы признаться в том, что я отчаянно пыталась скрыть. Чувство вины обжигало мою кожу. Я закрыла глаза, не в силах больше смотреть на него.