Святитель Григорий Богослов. Книга 2. Стихотворения. Письма. Завещание

(которыми прародительское вкушение истерзало меня,

обратив к земле, матери-кормилице),

590. холодом, голодом и убогими лохмотьями

(поскольку он желал облечься в нетление).

И ненасытность чрева он обуздал малостью

пищи, каждодневно помышляя о смерти,

ибо он знает, что единственная пища Ангелов – Бог.

595. Сейчас он беден, хотя некогда был весьма богат,

но возлюбил изгнание и плывет налегке,

бросив всю свою кладь бедным (а не в море).

Он убежал из городов, от шума толпы

И от бури, которая переворачивает все, что застигает,

600. для того чтобы согласовать с Богом красоту ума,

войдя в общение с божественными сущностями один на один.

Свое прекрасное тело (как же не назвать прекрасным

то, что благородного происхождения?) он оправил

в «жемчуг» —

тайное украшение железных вериг.

605. Он утеснил себя, не сделавшего никакой несправедливости

(чтобы никогда не допустить бесчинства, если он будет

свободен),

и укротил в себе вводящее в заблуждение чувство.

Ему Дух явил глубину Писания,

опровергнув то, что запечатлелось в сознании большинства.

610. Расскажи мне и ты о своих благах:

о доме, о раздраженной жене, о донимающих детях,

об имуществе, о дворецких, о сборщиках податей,

криках, судах:

все полно тревог и забот.

Стол блистает яствами

615. благодаря ухищрениям поваров, искусных

в смешении того,

что земля и море приносят желудку

(в каковое ум погружается и не имеет более должной широты),

полон благовоний, смеха, песен в сопровождении флейты,

зовущих ударять в кимвалы и притопывать ногами.

620. А других захлестывает врожденная похотливость:

одержимые страстью, распаленные, воспламеняемые

женщинами, молодые, с позволения сказать, женихи,

еще не имевшие брачного ложа;

или те, которые сожительствуют вне брака

со своими любовницами, еще

625. прежде, нежели их щеки покроются

мужским украшением —

бородой, совершенные юнцы

не только телом, но еще более характером;

или те, что полны грехов давних дней;

затем те, которые суть покровители чад не по плоти,

630. рождаемых бесплотным Духом:

научившись поклоняться страстям, которым они предавались,

они становятся покровителями собственных грехов

в чужих пороках

и позволяют другим ту же распущенность, какую

позволяли себе.

Вот таковы они. Может быть, они и сделались бы лучше,

635. но им мешают престолы,

ибо власть делает безумца еще хуже.

Воздержный же, претерпевая бесчестье, стоит

с опущенной головой, устремляясь к одному только Богу,

довольствуясь уделом ученика, хотя его учеником недостоин

640. быть его нынешний учитель, —

если только власть над кем-то понимается не в смысле

местоположения.

Настолько среди нас силен завистник!

Так он хитроумно измышляет лукавства, которые бьют точно

в цель,

когда хочет поразить какой-либо народ или город,

645. кроме тех, которыми он искушает каждого, и

делает из такого предстоятеля свод законов лукавства.

И тогда перед нами медь, облеченная в золото

или хамелеон, меняющий цвет кожи:

борода, смиренный нрав, поникшая глава,

650. немногословие, все облачение верующего,

величавая поступь, мудрость во всем, кроме разума…

Но первое из первых его нынешних благ —

достопочитаемый ефод или облачение Самуила;

есть смиренное ложе, даже без покрывала;

655. на голове – [длинные волосы] – украшение дев,

перевязанные льняной нитью и помещенное в чехол —

все это суть видимые признаки молитвы.

Как не разразиться речами, мне несвойственными?

Не могу не сказать несколько слов, вызванных гневом:

660. удержи либо распущенность, либо волосы!

Почему ты хочешь одновременно обладать тем, что не твое,

и тем, что твое?

Одно дело – границы мисийцев и фригийцев [158],

другое – воды Мерры [159] и Силоама [160]!

Первые непригодны для питья, а вторые исцеляли болезни,

665. после того как Ангел приводил их в движение [161].

Ты растишь двойную лозу, сеешь два раза,

одежда твоя сшита из двух кусков,

ты поставляешь под одно ярмо то, что не может быть

сопряжено.

Сочетание несовместимого, если ты знаешь, запрещено законом,

670. который стремится избежать двусмысленности.

Одно украшение у женщин, другое у мужчин,

одна высота для воронов, другая для орлов.

Постыдно, когда ничтожные подражают великим:

Это производит жалкое впечатление. Пусть рассказ

о чародеях фараона

675. с ясностью убедит тебя [162].

Но если ты ищешь занять место среди мудрецов,

не превращай только жезл в змея [163]!

Я очень хочу, чтобы ты во всем был подобен великому Аарону,

но если ты в числе египетских магов,

680. занимайся сразу же всем [их искусством], если оно хорошо

(никто тебя не осудит за подражание тому, что хорошо);

но если дурно, держись подальше! Пощади то,

что принадлежит мне!

И знай, что это – мое, несмотря на все твое искусное

притворство.

Ты лишаешь меня моей единственной овечки [164].

685. Одежда обманчива: найдется ли Нафан, чтобы

сказать об этом?

Я прибегу и разорву на тебе темный хитон,

если смогу тебя схватить. В самом деле, порой вы

наслаждаетесь этими одеждами, вроде как самой грубой пищей,

когда у вас вызывают тошноту изысканные блюда.

690. Разорви также и ты нечто мое, если найдешь