Святители и власти

Успешное завершение казанской войны благоприятствовало возобновлению реформ в Российском государстве. Какую роль играл в их проведении Макарий? На этот вопрос историки отвечают по-разному. Для одних Макарий — глава воинствующих церковников, чуждых творческому решению выдвинутых жизнью проблем. Для других — мудрый и спокойный политик, под эгидой которого сформировалось само правительство реформ. Считать митрополита вдохновителем преобразований нет достаточных оснований, но без благословения главы церкви не обошлось ни одно крупное новшество. Союз между светской и духовной властью обеспечил успешное проведение реформ. В итоге реформ Избранной рады в Москве образовалась приказная система управления, были отменены «кормления»^[4] — архаическая система местного управления, введена обязательная служба с поместий и вотчин. С образованием приказов возникла российская бюрократия. Одним из самых ярких ее представителей был дьяк Иван Висковатый.

Реформам сопутствовало оживление общественной мысли. Писатели Иван Пересветов и Ермолай Еразм составили проекты преобразования русского общества. Гуманист Максим Грек, отправленный осифлянами в тюрьму при Василии III, оставался в заточении до свержения митрополита Даниила. Макарий помог опальному философу освободиться от церковного проклятия, а затем разрешил ему перебраться из тверского монастыря Отроча в Троице-Сергиев.

Косвенным результатом реформ было то, что на Руси вновь появились вольнодумцы. Одним из них стал сын боярский Матвей Башкин. Он и его единомышленники вольно толковали Евангелие, искали объяснение догмату Троицы — «хулили» Христа, называли иконы «идолами окаянными». Узнав о «развратных» рассуждениях Башкина, Сильвестр поспешил во дворец с доносом. Розыск обнаружил, что ересь свила себе гнездо при дворе тетки царя Ефросиньи Старицкой, а ее троюродные братья Борисовы оказались главными единомышленниками Башкина. По приговору суда Башкина заточили в тюрьму в Иосифо-Волоколамский монастырь, а еретика И. Т. Борисова сослали под надзор на остров Валаам.

На суде Башкин, если верить официальной летописи, «на старцев заволжских говорил, что его злобы (взглядов Башкина. — Р.С.) не хулили и утверждали его в том». Судьи использовали показания еретика для гонения на Артемия и других старцев-нестяжателей из заволжских скитов. С наветами на Артемия выступили его недавние подчиненные из Троице-Сергиева монастыря — келарь Андреян Амелов, Иона и др. Кирилловский игумен Симеон и ферапонтовский Нектарий в один голос утверждали, будто Артемий не считал взгляды сожженного на костре дьяка Курицына еретическими и отказывался проклясть «еретиков ноугороцких». Больше всего обвинений выдвинул против Артемия Нектарий, «славшийся» на свидетелей Иоасафа Белобаева из Соловков, старцев Тихона, Дорофея и Христофора из Ниловой пустыни. Однако эти свидетели отказались поддержать наветы Нектария и тем самым подорвали доверие к главным обвинениям. За Артемия заступились «некие епископы» (Касьян Рязанский и др.) и игумен Ефимьева монастыря Феодорит. Артемия предали проклятию и сослали на Соловки, его ученика Савву Шаха — в Ростовскую епархию.

Власти готовились организовать суд на учениками Артемия — старцем Феодосием Косым, Вассианом и Игнатием, привезенными из скита на Новоозеро. Беглые боярские холопы Феодосий и его ученики выступали против рабства и с позиций рационализма критиковали священное писание. Новозерских монахов привезли в Москву на суд, откуда Феодосию и Вассиану удалось бежать в Литву, Игнатию — на Двину, а оттуда за рубеж.

В начале XVI века гонения на вольнодумцев и еретиков неизменно заканчивались пытками и кострами. Митрополит Макарий не был заражен нетерпимостью, характерной для поклонников инквизиции — Геннадия Новгородского, Иосифа Волоцкого и их единомышленников. Поэтому розыск проводился без пыток. Приговор был смягчен, как только выяснилось, что «нектарьевы свидетели в нектарьевы речи не говорили».

Макарий не был инициатором гонений на еретиков. Более того, когда дьяк Висковатый пытался раздуть дело и объявил еретиком Сильвестра, митрополит прикрикнул на него и велел не вмешиваться не в свое дело. Процессы над еретиками не привели к казням, тем не менее они оказали мертвящее влияние на общество^[5].

Составление четий явилось важным образовательным начинанием церкви. Но уже Стоглавый собор наложил запрет на «отреченные» книги, не вошедшие в Четьи-Минеи. «Аристотелевы врата» — своего рода учебник по медицине, «Шестикрыл» — пособие по астрономии и другие книги попали в их число. Круг светской литературы резко сузился.

Время реформ явилось временем религиозного подъема. В набожности правитель Алексей Адашев ничуть не уступал монахам и святошам. Москва чутко прислушивалась к пророчествам «дивного нагоходца» Василия Блаженного.