Свято место пусто не бывает: история советского атеизма

В прессе, на радио и телевидении широко распространялись сюжеты, соответствовавшие этому нарративу научного просвещения, – о том, что полеты советских людей в космос разрушили грань между земным и небесным и превратили религиозную веру в атеистическую убежденность410. В газеты, журналы и на имя самих космонавтов приходило множество писем, где, наряду с выражением энтузиазма относительно советской космической миссии, говорилось о влиянии космических достижений на религиозное мировоззрение411. На страницах «Науки и религии» публиковались письма от бывших верующих – зачастую от пожилых женщин, но иногда также от «сектантов» и даже священников, – которые рассказывали о том, как космические полеты и научный прогресс в более широком смысле слова заставили их усомниться в религиозной вере. Еще до того, как Гагарин поднялся в космос, «Наука и религия» напечатала письмо рабочего из Черкасской области Ивана Довгаля, который утверждал, что запуск искусственных спутников в открытый космос является весомым аргументом против религиозной веры. Довгаль писал, что к сохраняющимся религиозным верованиям других рабочих он относился с недоверием: «И вот находятся еще такие люди, которые располагают попасть в рай на том свете, сознательно закрывая глаза на то, что советские спутники Земли, облетая наш земной шар на большой высоте, не обнаружили никакого рая, что советская космическая ракета, облетая вокруг Солнца, также не обнаружила рая»412. Подобная риторика стала гораздо чаще использоваться после полета Гагарина, когда люди, побывавшие в космосе, начали рассказывать о том, что они видели на небесах (и чего там не видели). Редакционная статья в центральной газете, «Известиях», торжествующе объявляла: «Вот задал задачу верующим Юрий Гагарин! Облетел всю небесную канцелярию и никого не встретил – ни всемогущего, ни архангела Гавриила, ни ангелов небесных. Выходит, небо-то чистое!»413

Одно из писем – от Е. Даниловой, семидесятиоднолетней жительницы Куйбышевской области – настолько точно соответствовало атеистическому нарративу, что было не только полностью напечатано в «Известиях», но и цитировалось в бесчисленных более поздних публикациях, на лекциях и даже партийных собраниях414. В этом письме простым народным слогом рассказывалось, как Данилова узнала о полете Гагарина:

12 апреля утром я сидела на маленькой скамеечке и топила печку-голландку. Слышу по радио позывные. Сердце у меня дрогнуло: неужели что-нибудь случилось?

…И вдруг слышу: человек в космосе! Боже ты мой! Бросила я топить печку, села у приемника, боюсь отойти хоть на одну минутку. И сколько я за эти минуты передумала…

Как же это – человек хочет быть выше Бога! Ведь нам попы говорили, что бог – на небеси. Да как же человек может летать там и не заденет ни за Илью-пророка, и ни за одного из божьих апостолов? Как же бог, если он всемогущий, может допустить такой подрыв своего авторитета?

…Вдруг бог накажет его за дерзость? А по радио передают: приземляется… Приземлился! Слава богу, жив-здоров! Не удержалась: перекрестилась большим крестом. Теперь я убедилась, что бог – это наука, это человек. Юрий Гагарин победил в моей душе всякую веру в небесные силы. Он сам – небожитель. И нет в небе никого сильнее его.

Слава тебе, советский человек – победитель неба!415

Николай Русанов, священник, написавший в партийный журнал «Коммунист», чтобы поведать о том, как в результате полета Гагарина он порвал с церковью, тоже описывал свое обращение к атеизму как освобождение от религиозной тьмы с помощью науки. В этом письме, датированном 1962 г., Русанов называл себя «блудным сыном»: