Святое дело

Лейтенант, красный от смущения, коротко доложил схему обороны. К генералу снова возвратилось хорошее настроение. Он подошел к первому орудию и проверил знание ориентиров у наводчика. Тот ответил без запинки.

— Вы! — генерал посмотрел на замкового.

— Рядовой Синюков! — лихо отрекомендовался солдат.

— Где третий ориентир?

Синюков не оборачиваясь назвал.

— Сколько до него метров?

Вопрос повис в воздухе.

— Разрешите доложить, — попытался исправить положение Краснов, — рядовой Синюков — замковый.

— Так точно, товарищ генерал! — обрадовался солдат. — Замковый!

— Наводчик убит! Огонь!

Солдаты заняли места: каждый — свое. Синюков открыл затвор, наводчик нерешительно оглянулся на генерала, но тот нетерпеливо взмахнул рукой, и «убитый» наводчик отошел в сторону. Лейтенант сам бросился к прицелу.

Генерал крупными шагами направился к другому орудию.

— Наводчик убит, замковый тяжело ранен! Огонь!

Мгновенно перегруппировавшись, расчет быстро приготовился к стрельбе. Место наводчика занял командир орудия сержант Журавлев. Но генерал и ему приказал:

— Вы тоже ранены!

Поредевший расчет перегруппировался вторично. К прицелу встал ефрейтор Савичев. Генерал подошел к нему, быстро задал несколько вопросов. Савичев хорошо знал прицельные приспособления, безошибочно перечислил ориентиры и расстояния от орудия.

Генерал повеселел, пожал руку сержанту и объявил благодарность всему расчету.

Постепенно Краснов освоился с резкой сменой в настроении генерала и поэтому не особенно удивился, когда тот приказал сержанту Журавлеву заменить «тяжело контуженного» командира взвода и занять основную позицию.

Лейтенант с волнением следил за действиями своих солдат, с трудом сдерживая готовые сорваться с языка команды. Но тревога была напрасной: Журавлев уверенно отдавал распоряжения и выполнил поставленную задачу превосходно.

Генерал знаком подозвал Краснова и спросил его, какое образование у сержанта.

— Не знаете?!

— Лейтенант всего три дня как прибыл в полк, товарищ генерал, — спокойно вступился полковник Родионов.

— Как говорится, со школьной скамьи да на полигон, — запоздало сказал Юзовец.

— Вот оно что, — генерал уже добрее взглянул на вконец смущенного лейтенанта и окликнул сержанта Журавлева: — Сколько классов окончили?

— Десять.

— Хотите стать офицером?

— Хочу, товарищ генерал.

— Могу направить вас на курсы. Только не торопитесь с ответом. Это — на всю жизнь!

— Понимаю, согласен, — все так же просто сказал Журавлев. Видно, что решение созрело у него давно.

— Тогда рад. Больше на одного хорошего офицера будет в артиллерии! Готовьтесь. Сегодня же напишите докладную. — Генерал повернулся к Родионову: — Оформить.

Уже садясь в машину, подбодрил совсем было упавшего духом лейтенанта:

— Огневую позицию оборудовали отлично. А что до отдельных ошибок, старайтесь, чтоб их было меньше. Скорее набирайтесь опыта. — И крепко пожал руку.

— Надо было на линию выслать. Связь-то прервалась, — хмуро заметил полковник Родионов.

— Да-да, верно. Спасибо, Василий Игнатьевич, подсказал. Запомните, лейтенант, в армейской службе нет мелочей. Все важно!

Командир полка тоже простился за руку, но не преминул напомнить неприятный случай на марше:

— Только на подножках не ездить, не в цирке.

— Лихач? — спросил генерал, усмехнувшись.

Полковник молча кивнул.

— Ишь ты! — неопределенно пробасил генерал. — Молодость!

Майор уехал с генералом. Подполковник Юзовец немного задержался. Вытирая платком лысину, спросил с ласковой улыбкой:

— Строгий у нас генерал?

— Хороший, — откровенно признался Краснов.

— У нас все начальники хорошие, — мягко, но назидательно сказал подполковник. — С такими служить, служить и служить.

Он надел фуражку, убрал скомканный платок.

— Ну, как говорится, держитесь молодцом, дорогой!

Краснов пожал влажную руку подполковника и подумал: «Милый человек».

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Стояла непогода. Начавшийся с ночи дождь не прекращался ни на минуту. Во мглистом дождливом сумраке тонули громады сопок, вплотную подступавшие к двухэтажному зданию казармы. По квадратным стеклам окон струились бесконечные потоки. Из водосточных труб беспрерывно и монотонно хлестала вода. И казалось, что вместе с этими хлюпающими звуками сквозь толстые стены проникала промозглая октябрьская сырость.

В классе было сумрачно и неуютно. За столами, втянув голову в плечи, сидели солдаты. Только трое из них старательно водили карандашами. Остальные безучастно смотрели на плакат, по которому скользила указка, равнодушно слушали тихий голос лейтенанта Краснова. Иногда он умолкал, и в наступившей тишине усиливалось хлюпанье, солдаты медленно переводили взгляды на окна, глубже втягивали головы, поеживались. Лейтенант уже несколько раз подмечал скучающие взгляды и с горечью думал, что его длинный и неинтересный рассказ опостылел солдатам, как этот нескончаемый и нудный дождь. Занятие явно не клеилось. И все облегченно вздохнули, когда наступил перерыв.