Святое дело

Синюков высунул голову из палатки и крикнул:

— Кусик! Есть связь с НП?

— Есть!

Лейтенант поспешил к телефону.

— Вам кого? — с готовностью спросил ефрейтор-телефонист.

— Командира батареи!

Ефрейтор весело завертел ручку индуктора.

— «Блиндаж»! «Блиндаж»! Товарищ сороковой? Будете говорить.

— Товарищ капитан!.. Слушаюсь. Товарищ сороковой, разрешите доложить.

Краснов, волнуясь, изложил свои опасения и спросил разрешения выдвинуть огневые позиции вперед на пятьсот метров. Командир батареи не позволил: район ОП указан штабом полка, и менять его самовольно нельзя.

— Вы там поменьше мудрите. Занимайтесь оборудованием огневых! После обеда приду проверю! — с угрозой предупредил и положил трубку.

«Разве допустимо оставлять орудия в мышеловке?!» — мысленно возразил Краснов. Вздохнул только и поднялся с корточек.

2

Капитан Стрельцов раздраженно положил трубку, достал портсигар. Чиркнул зажигалкой раз, другой. Искра вылетала слабая, фитилек упрямо не загорался. Стрельцов сунул зажигалку в карман, вынул изо рта незажженную папиросу и машинально стал ее разминать.

«Черт знает что! Только вылупился, а сразу других учить! Умничает: «непосредственная атака», «танки противника», «маневр». Откуда он знает, что такое маневр? А танки противника? Да он и гитлеровца живого не видел! Набирают сосунков в училище, пекут из них лейтенантов, а ты мучайся, отвечай за них».

Стрельцов смял пустую папиросу и швырнул ее под ноги. Он с трудом дождался, когда стало возможным сходить на ОП.

Едва взобрался на пригорок, как наметанный глаз тотчас разглядел далеко впереди замаскированные камуфляжными сетями пустующие свежеотрытые окопы перед дорогой. Около них, сверкая погонами, расхаживал новый командир взвода. С ним было несколько солдат. Вероятно, наводчики и командиры орудий.

Капитан бегом устремился вниз.

— Это что такое? — сдавленным голосом спросил, не дослушав рапорт лейтенанта. На скуластом лице зло задвигались желваки.

Сержанты, стоявшие тут же, молча наблюдали за своим новым командиром взвода. Под их взглядами Краснов смутился, ответ его прозвучал сбивчиво и неубедительно.

«Черт знает что! Лейтенант… Мямлит, как набедокуривший курсантик. «Противник», «запасная позиция», — все больше раздражаясь, подумал Стрельцов. — И краснеет… Не зря он мне не понравился с первой минуты!»

— Все? — Сощурил серые, широко поставленные глаза, опустил уголки губ.

Краснов вздрогнул, будто его хлестнула эта усмешка, за которой угадывались обидные слова. В нем вдруг вспыхнули злая непокорность и дерзость, порожденные оскорбленным самолюбием и твердой уверенностью в своей правоте.

— Нет, не все! — неожиданно выкрикнул. — Я не имел права действовать иначе. Нельзя оставлять орудия в мышеловке. Это недопустимо, немыслимо!

Лейтенант, бледный взволнованный, горячо отстаивал свое решение. И это упрямство, и страстность не разозлили, а неожиданно обрадовали Стрельцова. «Ершистый», — еще недоверчиво, но уже с долей уважения подумал и невольно заулыбался.

— Может быть, вам и смешно, товарищ капитан, но я от своего мнения не откажусь!

— Все? — спокойно, все еще улыбаясь, повторил Стрельцов и полез за портсигаром. «Черт знает что, чем он мне не понравился?! И внешне не плох: плечист, спортсмен, пожалуй. И глаза… Такие должны нравиться женщинам».

Краснов приготовился услышать грозный окрик, резкое «молчать», но не спокойный вопрос.

— Все… — Запнулся, покраснел и снова стал похож на провинившегося курсанта.

— Есть спички?

— Я не курю, — извиняющимся тоном вымолвил Краснов.

Один из солдат подал коробок. Капитан прикурил, возвратил спички и легкой, пружинистой походкой зашагал к орудиям.

— Показывайте свое хозяйство.

Они молча обошли весь небольшой район огневых позиций. Капитан внимательно осмотрел и стрелковые ячейки вдоль обрыва на случай круговой обороны.

— Гм, — неопределенно хмыкнул, искренне удивленный здравыми действиями и смелой инициативой молодого лейтенанта. Вспомнил, что не впервые занимал этот район, но ни предшественник Краснова, ни он сам, Стрельцов, не подумали о такой простой вещи.

Он еще раз искоса окинул взглядом лейтенанта. Почему сразу невзлюбил его? Даже не спросил, какое училище окончил. И имени его не знает. Кажется, Петр. Или Павел? А вот пригрозить уже успел: «Пеняйте на себя!» Как все нескладно получилось.

Ох, эти кадровики: перед самыми зачетными стрельбами сменить командира первого огневого взвода! Хорошо, если обойдется, а то ведь… Нет, Краснов, кажется, ничего. Сколько ему? Немногим больше двадцати. Одет аккуратно, с иголочки. Глянцевые сапоги. Гимнастерка, не успевшая выгореть под зноем и дождем. А пуговицы!..

Стрельцов осторожно опустил глаза на свою гимнастерку и с досадой подумал: «Нужно будет почистить, а то у какого-то безусого лейтенанта огнем горят, а у меня черт знает что, тусклые медяшки».

— Одобряю. Только лучше замаскируйте запасные ОП! — скупо похвалил.