Святое дело

Но предаваться грустным размышлениям не было времени: с минуты на минуту мог подъехать Стрельцов. Иван Павлович выглянул в окно. Из-за поворота на дороге показалась черная «эмка». «Они!» И вспомнил, что совершенно не подумал, куда теперь деваться. Как это часто бывает: долгожданные события застают врасплох. Выход из положения был один.

К телефону подошла дежурная медсестра.

— Круглов вас беспокоит. Вот что, позвоните мне немного погодя и скажите, что мне срочно, — он сделал ударение на этом слове, — необходимо прийти на службу… Так нужно, прошу вас.

Осторожно положил трубку, критически оглядел свой костюм. Спохватившись, достал из-за дивана бутылку шампанского и поставил ее посреди стола. Затем взял с полки, занавешенной марлей, стаканы и консервы.

С улицы донесся шум подъехавшей к дому машины. Послышались голоса, шаги в коридоре. Широко распахнулась дверь, и в комнату осторожно вошла невысокая хрупкая девушка. Она держала саквояж с заиндевевшим никелированным замком.

Вздернутый нос белел на пунцовом от мороза лице.

Девушка улыбалась. Но в улыбке ее сквозили настороженность и робость. Иван Павлович без труда узнал Нину. Следом вошел Стрельцов с полевой сумкой через плечо и двумя чемоданами в руках.

— Вот мы и дома, Ниночка! Молодчина, Иван Павлович, славно натопил! Знакомьтесь! Мой лучший друг — Иван Павлович Круглов. Моя лучшая… — Стрельцов счастливо засмеялся. — Моя жена!

— Мы, в сущности, уже знакомы. Я многое знаю о вас.

— И я о вас, — Нина улыбнулась.

Стрельцов снял шапку, принялся расстегивать шинель. Круглов помог Нине снять пальто.

— Сережа, — застенчиво улыбнулась Нина.

— Виноват. Не привык еще.

— Дальше и вовсе отвыкнешь! — пошутил Иван Павлович.

— О нет! У нас с ним уговор…

— Что смутилась? Он и так всю нашу историю знает. Я ей давно говорил, Иван Павлович, что жена должна быть чуточку невестой!

— Полностью солидарен. И желаю вам… Впрочем, почему всухую? — Он взял в руки шампанское и взглянул на этикетку: — Лучше «полусухое»!

Зазвенел телефон. Стрельцов взял трубку:

— Да… Иван Павлович, тебя!

— Слушаю. Спасибо. Благодарю вас. Сейчас иду! — Иван Павлович поставил бутылку и, не поднимая глаз, сказал: — Срочно вызывают в медпункт. Извините, но… — Он не договорил и торопливо пошел одеваться.

— Надолго?

— Очевидно, — ответил, не оборачиваясь. — Вы ужинайте!

— Нет, нет, — вмешалась Нина. — Мы подождем вас.

— Всяческих благ вам, друзья! — от души пожелал Иван Павлович и ушел.

— Вот мы и вместе…

Сергей осторожно притянул Нину к себе.

Стук в дверь заставил отстраниться.

— Войдите, — недовольно бросил.

Вошла молодая полная женщина в цветастом халате. В ярко накрашенных губах — незажженная папироса.

— Простите. У вас нет огня, Сергей Васильевич? — любезно заговорила Панюгина и, будто лишь сейчас заметив Нину, воскликнула с деланным изумлением и восторгом: — Ах, это и есть ваша долгожданная любовь?! Очень рада! — Она протянула руку: — Матильда Иванна. Очень, очень приятно! Мне Сергей Васильевич так много рассказывал о вас! Ах, это действительно — любовь! Как в романе! Столько лет ждать!

Стрельцов поспешил зажечь спичку, чтобы поскорее отделаться от назойливой гостьи. Но Матильда Ивановна и не думала уходить. Закурив, удобно уселась на диване и продолжала, обращаясь к Нине:

— Вы очень хорошо сделали, что приехали сюда. Правда, — она выдержала небольшую паузу, — кроме поэзии, удобств мало. Это не Москва, не Ленинград. И даже не Харьков. Вы ведь в Харькове учились? Одно название чего стоит: Пятидворовка! Пять дворов! Даже без улиц. — Громко рассмеялась собственной шутке.

— На Украине тоже есть Пятидворовка, — с улыбкой заметила Нина, — даже меньше — Пятихатка. Пять избушек.

— Сравнили! — вежливо улыбнулась в ответ Матильда Ивановна. — Там ведь яблоки какие дешевые! И сколько угодно… А здесь? — она поджала губы. — Одни компоты! Консервированные! А детям нужны витамины… Нет, я своему Панюгину сказала: «Не можешь устроиться в настоящем городе, не обрекай молодую жену на муки». Ну что это за жизнь! — патетически воскликнула Матильда Ивановна своим низким голосом. — Погодите, Ниночка, поживете, узнаете. Глушь, тоска, скука ужасная! Целыми днями не находишь себе места. Но я ему сказала: «Если не вырвешься на запад, удеру сама». Я больше так не могу. Это ведь не жизнь, а гниение!

— Мне кажется, что суть не в том, где жить, а как жить. Не дом в Москве, а Москва в доме!

— Ах, милочка! Это все фразы молодости. Я тоже когда-то так думала, когда выходила замуж. Панюгин тогда еще лейтенантом был и служил в Томске. Но мы там недолго жили, месяца полтора. Потом — сплошной ужас! Вечная перемена мест… Больше Пятидворовки гарнизона я не видела. Хуже того…

Стрельцов поднес зажженную спичку. Терпению его приходил конец.

— Благодарю, у меня есть. — Достала из кармана халата коробок, раскурила погасшую папиросу и снова спрятала спички. — У вас будет прекрасный муж, Ниночка! Он такой внимательный!.. Вы проезжали Москву?

Мысли стремительно перескакивали с одного на другое.

— Да, — ответила Нина, вопросительно взглянув на Сергея. Тот лишь вздохнул.