Святое дело

Еще и еще стрелял Нестеров — и все мимо.

Солдаты переглянулись. Синюков открыто улыбался, Краснов отвернулся, чтобы не показать свою досаду. Старшина снова прицелился.

Гулко треснул капсюль. Запахло кисловатым дымом.

— Хороший станок! — громко одобрил Нестеров, будто ничего не произошло.

— Хороший! — подхватил Синюков, его так и подмывало задеть старшину. — Сразу не попадешь!

— Точно, — согласился Нестеров, не замечая издевки, — без дураков. Тяп-ляп не пройдет!

Он повернулся к Краснову:

— Вы уже пробовали, товарищ лейтенант?

— Три раза подряд попал! — восхищенно сообщил Джутанбаев.

— И вы научитесь стрелять отлично, — заметил солдату Краснов.

— Обязательно! — воскликнул Джутанбаев и сжал руку Фиалкина. — Молодец, друг! Голова!

— Светлая голова, — пробасил Нестеров. — Точный станок. Чуть-чуть не так — промазал! Сам убедился. И мелкую, и крупную мушку брал, и спуск дергал, и мушку придерживал — ни в какую! Пока все точно не сделал, не мог попасть. Хороший станок!

Глаза Синюкова округлились. Так вот оно что!

Краснов подумал: старшина испытывал станок, а он, командир взвода, думал только о себе, боялся промахнуться. Значит, нет у него такой твердой уверенности в себе, как у старшины батареи.

Старый служака, золотые шевроны на рукаве гимнастерки, старшина Нестеров не выставлял напоказ свою армейскую мудрость, не подсмеивался над неловкими шагами молодого офицера, умел незаметно, исподволь подать добрый совет, случайно оброненным словом, мимолетным взглядом удержать от ошибки, вовремя вспомнить фронтовой эпизод с прозрачной моралью, преподать урок личным примером — «делай, как я». Лейтенант в душе был благодарен старшине и немного завидовал ему.

— Сколько капсюль стоит? — поинтересовался Нестеров.

— Девять рублей пачка, — ответил Фиалкин.

— Порядок. Куда дешевле патронов! Вот тебе и режим-экономия!

Нестерову несколько раз делали замечание, что нужно говорить не «режим-экономия», а «режим экономии», но старшине так полюбились сдвоенные слова, что он никак не мог отрешиться от них.

— Смирно! — вдруг крикнул Нестеров.

В комнату вошел Фролов. Он поздоровался с солдатами, затем подал руку Краснову. Спустя несколько секунд пришел Стрельцов. Оба они стреляли по нескольку раз. Краснов с завистью подметил, что Фролов повторил то же, что и старшина. Испытывал станок и Стрельцов, но первый выстрел произвел точно, и Краснов видел, что комбат, как и он сам, побаивался опозориться. Лишь после удачного выстрела Стрельцов начал проверять станок, не преминув перед этим громко заявить:

— Ну-ка, проверим теперь, какая у него точность!

— К поощрению нужно представить! — сказал Фролов.

— Я уже решил это, — сухо ответил Стрельцов, давая понять, что не нуждается в мелочной опеке.

Когда офицеры ушли, Синюков подмигнул Фиалкину:

— Доставай мешок для премии!

— Синюков… — предостерегающе протянул старшина.

— Слушаюсь! — быстро ответил Синюков и умолк.

3

По совету майора Лукьянова Краснов подготовил беседу о героях-однополчанах. Чтение «Истории полка» дало богатый материал для конспекта и настолько увлекло, что он несколько вечеров подряд просидел в рабочей комнате, жадно листая страницу за страницей.

Краснов и раньше немало читал о подвигах фронтовиков, но сейчас незнакомые герои были для него особенно близки и дороги. Ведь он служил в полку, в котором служили они, — под одним знаменем! А солдат-связист Гуткин даже в той же батарее. В книге истории полка о подвиге Гуткина сказано было мало, и Краснов расспросил о нем Стрельцова.

— У Нестерова газетная вырезка сохранилась. Гуткин был его другом. Старшина больше расскажет, чем я. Замечательный был солдат. Хотя, по совести говоря, я никогда не думал, что он способен на такой подвиг. Солдат как солдат. Ничем среди других не выделялся. Впрочем, в моей батарее люди были как на подбор, орлы.

Нестеров, услышав вопрос лейтенанта, разволновался:

— Как же, Петя Гуткин! Друг кровный!

Достал из своего чемодана папку, где хранились письма от солдат, разыскал пожелтевшую газетную вырезку.

— Из нашей дивизионки «Во имя Родины».

Краснов осторожно развернул потертый на сгибах листок и прочел маленький фронтовой очерк.