Святое дело

Тогда я был заместителем командира по политчасти 2-го батальона 1188 сп 357 сд.

16 января мы овладели крепостью. В подвале церкви находились раненые, среди которых были знакомые нам три немца[4]. Мы посылали их с пакетом ультиматума в канун третьего штурма. Вот эти немецкие солдаты рассказали нам, что немцам удалось поджечь танк. Об этом мы с Дивиным доложили Кронику и начальнику политотдела дивизии полковнику Белову.

С приветом к Вам — капитан, ныне председатель колхоза  Г а р е е в.

Все, все сходилось, совпадало с рассказом живого свидетеля Ганса Конке!

* * *

Танк возник неожиданно. Грозный, могучий, в облаке кирпичной пыли и щебня. Бело-розовый, как привидение, как бронированный дьявол. Как божья кара.

Все забились в подземелье. Пушка у тюремной стены не успела выстрелить, танк со скрежетом вдавил ее в землю. И ринулся в глубь крепости. Он расстреливал пулеметные гнезда, таранил машины, разрушал капониры, уничтожал зенитки, утюжил ходы сообщений.

Он носился вокруг тюремной стены и церкви, вдоль вала, откуда должны были появиться пехотинцы Кострецова. Он ждал их!

Танк непрерывно маневрировал, действовал огнем, гусеницами, тараном, парализуя главные опорные пункты внутренней обороны крепости. Он бил и отбивался.

Его пытались подорвать, зажечь, остановить. Танк, сметал на пути своем все преграды.

«Vernichten!» — кричали офицеры, но уничтожить русский танк не удавалось. Он хозяйничал в крепости, бесстрашный и дерзновенный. Он ждал своих.

А свои, семьдесят бойцов, весь личный состав пехоты 1188 сп 357 сд, безуспешно пытались пробиться сквозь свинцовый ливень и гранатный град. И срывались, один за другим, по ледяной крутизне. Вниз, к замерзшей Ловати. Мертвые и раненые.

Штурм не удался.

На одинокую русскую машину обрушились все силы и весь огонь. Танкисты, возможно, еще могли вырваться из петли: минеры не сразу перекрыли выход из крепости подвижными фугасами.

Экипаж продолжал сражаться. Еще оставались снаряды в гнездах и диски с патронами.

Фашисты наседали. Пришлось отойти на открытое место, куда не добросить гранату, не дошвырнуть ампулу. Танк устремился в западную горловину крепости. В последний момент танкисты увидели впереди по курсу озеро и успели отвернуть вправо, к кирпичной казарме, почти впритык к земляному валу…

Ампула с зажигательной смесью угодила в башню. Стекло разбилось о броню. Жидкий огонь потек по корме к моторному отсеку.

Люди еще могли выбраться. Откинуть люки, выскочить из пламени!

Они бились до последнего снаряда, до последнего патрона в последнем пулеметном диске.

Охваченная огнем машина круто развернулась и ушла в озеро. Пятеро остались на боевых местах.

Никто не знает и не узнает уже никогда, о чем они думали. И нельзя сочинять ни предсмертной песни, ни прощальных слов героев. Точно установлено одно: они не сдались. Ни живыми, ни мертвыми.

Народная молва требовала: искать, найти, отдать последние почести пяти танкистам.

Озеро пытались исследовать одиночки и группы, добровольцы и саперы. В сорок шестом, в начале пятидесятых, в пятьдесят седьмом годах. В июне 1964-го решили использовать пожарные машины.

Тщетно. Авторитетная комиссия — председатель горисполкома, секретари горкома партии и комсомола, военный комиссар, начальник городской пожарной команды подписали акт:

В результате полной откачки воды в озере, расчистки от ила до минерального грунта и прощупывания до глубины 1,5—2 метра установлено, что танка в озере нет.

Исчез. Или не было? Был, возможно, но в другом месте, в другом городе, не в Великих Луках…

Значит, все, что в официальных бумагах и частных письмах, — ошибка, заблуждение?

Танка в озере нет! И напрасны все розыски Карпова, других людей. Начальника Никольского отделения связи А. В. Ласыгина, например.