Святой Грааль

В небе заполыхали красным облака, словно забрызганные кровью, воздух стал чистым, прозрачным, когда вдруг словно саму землю выдернули из-под ног. Горвель и мародеры были настолько уверены, что ушли от хазэров, что даже не успели выхватить мечей. Полуголые тела возникли словно из воздуха. Горвель успел увидеть, что огромный камень, взвившийся вверх, оказался нарочито залепленным грязью щитом, под ним мелькнуло свирепое лицо Карганлака. Горвель схватился за рукоять меча, огромная туша навалилась, забивая дыхание, затрещали доспехи. Он застонал, увидел, как заблестели свирепой радостью маленькие злые глаза. Он сцепил зубы, пытался бороться, но Карганлак сдавил рыцаря сильнее, вместе с доспехами затрещали кости. С дыханием вырвался стон, во рту стало горячо, появился вкус соленого.

— Всех в долину! — велел Карганлак хазэрам. — Эти будут умирать очень долго. Наши боги возрадуются!

Горвеля привязали к толстой жерди, четверо хазэров вскинули на плечи и быстро потащили вниз, в долину. Позади несли Роланда, а, судя по ругани, третьего тоже взяли живым: он орал, матерился. Умолк на полуслове: Горвель услышал глухой стук, словно толстой палкой ударили по камню.

Солнце показало из-за края земли блистающий край, пленников наконец принесли в стойбище. Сорвали одежду, доспехи Горвеля сперва бросили в кучу, потом напялили на деревянный чурбан. Роланд, вожак мародеров, хмуро терпел, зубы сцепил, но второй мародер, очнувшись, снова поносил мучителей, грозил карами, насмехался, плевал в них. Хазэры неистовствовали, но никто не смел, страшась своего грозного вождя, прикончить врага, чего явно добивался пленник. На всех троих тоже плевали, швыряли комья грязи.

Их растянули на земле вверх лицами, привязав за руки и ноги к вбитым в землю кольям. Горвель сцепил зубы, стараясь не стонать: суставы трещали, сухожилия едва не рвались от натуги. Перед глазами только небо, еще появлялись смеющиеся рожи врагов: разрисованные, уродливые — прыгали, корчились, визжали. Многие пользовались случаем помочиться на распростертых врагов, и вскоре Горвель был залит вонючей мочой. Голову не закрепили, мог мотать из стороны в сторону. Хазэры хохотали и хлопали себя по голым коленям, когда гордый рыцарь извивался, плотно зажмуривал глаза. Кто-то из находчивых бегом принес деревянную воронку, всадил между зубов рыцаря, помочился и радостно визжал и прыгал под хохот толпы, пока Горвель отчаянно кашлял, почти захлебнувшись.

Внезапно появился рассвирепевший Карганлак, с ходу ударил Горвеля, и тот услышал как хрустнули сломанные ребра:

— Где Древний Волхв?.. Тот, который с зелеными глазами!

Горвель морщился от боли в сломанных ребрах, но губы его дрогнули в злой усмешке:

— Его не схватили?

— Я бы схватил, если бы встретился лицом к лицу!.. Но он убил девять моих лучших воинов!.. Я буду мучить его очень долго!

Горвель прохрипел, чувствуя, что злые силы еще не покинули тело:

— Сперва поймай… Девятерых у тебя под носом? Этот волк всех перережет, как овец. Только прикидывается святошей… Черт под старость всегда идет в монахи…

Карганлак снова пнул, на этот раз с наслаждением разбив в кровь скулу:

— Эй, у костра!.. Железо готово? Посмотрим, как он крепок.

Хазэры с готовностью заметались у костра. Там трещало, пахло раскаленным железом. Роланд, который был распят справа от Горвеля, крикнул ободряюще:

— Держись, рыцарь!.. Покажем этим нелюдям, как умирают европейцы!

А второй мародер, прокричал, перемежая с матом:

— Покажем нехристям, как умирают солдаты императорской гвардии!

Горвель сказал зло:

— Я не нуждаюсь в поддержке всякой мрази. Заткнитесь! Каждый умирает в одиночку.

Карганлак вырвал из рук прибежавшего хазэра прут с вишневым концом, от которого шел сухой жар, рявкнул осатанело:

— Попирая чужую веру — утверждаешь свою! Так завещали предки.

Глаза безумно блестели, в уголках рта желто пузырилась слюна. Глядя в лицо Горвеля, он начал медленно приближать раскаленный конец прута к его глазам. Горвель старался не мигать, смотрел прямо, хотя жар палил лицо, а брови затрещали. Запахло горелым волосом. Карганлак чуть коснулся раскаленным концом ноздрей Горвеля, отвел, наблюдая за бессильными гримасами и тем, как рыцарь удерживает крик, снова начал опускать, приговаривая:

— Будешь кричать очень долго…

Внезапно он содрогнулся всем телом. Судорожно выпрямился, выгнув спину, словно в поясницу ударили бревном. Рот раскрылся в беззвучном крике: в левой глазнице торчал деревянный прут с белым пером на конце, а наконечник, проломив кости, на половину стрелы высунулся из затылка. С него капала кровь, но Горвель несмотря на ужас и отвращение, заметил, что наконечник стрелы выглядел не железным — блестел странным серебристым металлом, словно лунный свет!

Карганлак странно всхлипнул, вскинул руки, будто хотел ухватиться за пораженное место. Пальцы расжались, раскаленный прут выпал прямо на голую грудь Горвеля. Карганлак качался взад-вперед, нависая над распростертым Горвелем, затем медленно повалился навзничь. Тяжелое твердое тело ударилось с такой мощью, что земля дрогнула и качнулась.