Святой Михал

Он сосредоточенно наморщил лоб, это означало, что он считает положение серьезным. Он терпеть не мог, когда жизнь ставила перед ним какие-то сложные и непонятные проблемы — ему хотелось всегда и во всем иметь ясность, и большей частью это удавалось. Необычайно прямолинейный, с тяжеловатым, негибким характером и неторопливым мышлением, Эда был образцом уравновешенного, но неуступчивого человека. Хотя среди друзей Вилема он был самым старшим, тело его сохранило молодую упругость. Его худое смуглое лицо казалось строгим и смягчалось, лишь когда он был навеселе. Тогда он становился приветливым и компанейским. А выпить он умел!

— Консервный завод — дело, конечно, хорошее и полезное, выгодное для всех. Тут ничего не скажешь. Ведь у нас вечно какие-то неувязки и неполадки с закупкой овощей, — пояснил Вилем. — Просто какой-то заколдованный круг. Сердце кровью обливается, ведь знаешь обо всем этом и ничем не можешь помочь беде. Так что надо считать это дело своим и всячески поддерживать его. Я обязательно съезжу в район.

Говорил он убежденно, однако под конец выжидательно посмотрел на обоих друзей.

— Ох, что-то тут не так! — заметил Эда. — Вдруг это только предвыборные обещания? А потом они используют их в корыстных целях? Касицкий был при разговоре?

— Был, — подтвердил Вилем.

Его радовало, что Эда сразу смекнул что к чему и разделяет его опасения. Скорее всего, это хитроумный ход — ведь если возрастет влияние Михала, а с ним и Касицкого, то позиции Вилема и его единомышленников будут подорваны, а это было бы не только огорчительно для них самих, но и вредно для Поречья.

Эда сидел по-прежнему, удобно откинувшись на спинку стула, и курил сигарету, стряхивая на пол пепел. Судя по всему, его одолевали серьезные сомнения.

— А что скажешь ты, Адам? — спросил ой.

Адам пока не принимал участия в разговоре, хотя слушал внимательно. Он с довольным видом выпускал клубы дыма, время от времени кивая в знак согласия. Напрягать мозг, когда сидишь с друзьями и пьешь вино, просто не имеет смысла.

На лице у Адама мелькнула тень недовольства. Он уставился на стакан. В золотисто-желтой мутноватой жидкости играли веселые пузырьки; они легко и беззаботно поднимались кверху и сталкивались, издавая слабое шипение. Толковать в такие минуты о серьезных вещах Адаму не хотелось.

Разговор, однако, шел о Михале, которого лично он недолюбливал, и для этого у него было достаточно оснований. Он вообще терпеть не мог таких людей, как председатель.