Святой Михал

Тем не менее эта дипломатическая миссия завершилась бы вполне гладко, если бы не маленькая неловкость, виновником которой оказался он сам. Чтобы не стоять молча, Адам без всяких задних мыслей шутливо обронил:

— Значит, наш товарищ председатель опять собрался к девочкам! И как раз тогда, когда состоится такая важная встреча, он будет в отъезде…

Катарина, в эту минуту укладывавшая в дорожную сумку мужа белую шелковую рубашку с твердым воротничком и манжетами, выпрямилась.

— Да, это он любит, — ответила она с притворно беззаботной улыбкой.

Но Адам заметил, как подозрительно дрогнул ее голос, что никак не соответствовало ни решительному характеру, ни всему облику этой статной, хотя и полной, женщины.

«Господи Иисусе! А не брякнул ли я чего лишнего?» — подумал Адам. Он, конечно, не мог и представить себе, что творилось сейчас в ее душе.

Катарина очень гордилась мужем и той ролью, какую он играл теперь в жизни села. Узнавая о несправедливых нападках, клевете, наговорах, в которых, разумеется, не было недостатка, она готова была защищать Михала, как львица, и не раз уже доказала это на деле. Но вместе с тем всякий раз, как он собирался в командировку, ее охватывало странное беспокойство. Особенно усилилось оно с той поры, как однажды перед их домом остановилась машина и из нее вышла модно причесанная крашеная блондинка, приехавшая за Михалом, чтобы отвезти его в Павловицы. Они торопились, но Михал все же угостил ее своим красным вином. Катарине блондинка показалась подозрительно скромной, да и чересчур хорошенькой. К тому же она сразу приметила, что Михалу блондинка нравится. И хотя в Павловицы вместе с ними поехал тогда и Вилем, Катарина с той поры была настороже.

Долгие годы Михал был постоянно возле нее. Рядом с нею он работал в доме или во дворе, вместе они трудились в поле и на винограднике. А теперь, когда дети улетели из родного гнезда, она часто оставалась одна. Ей не было еще и сорока, а она временами чувствовала себя чуть ли не брошенной, ей казалось, что Михал уезжает теперь все чаще и все охотней. Она уже не была твердо уверена в нем и не раз задумывалась: а не спутался ли он с кем-то? Свои подозрения она высказывала достаточно откровенно и этим только омрачала ему поездки. Незадолго до прихода Адама у них с Михалом снова произошла небольшая размолвка.

— Михал очень любит ездить в командировки, — повторила она и снова улыбнулась. — Я уж давно говорю, что он завел себе какую-то крашеную девицу.

Она произнесла это с деланной легкостью, но в то же время, казалось, проверяла Адама. Ее глаза были полны напряженного ожидания.

Адам насторожился. Ведь он и сам был уже двенадцать лет женат.

— Все вы одним миром мазаны, — продолжала Катарина. — Чуть что, бежите за новой юбкой. Ни одному мужику верить нельзя.

— Ваша правда. Я тоже так думаю… — широко улыбаясь, согласился Адам.

В эту минуту вошел Михал с бутылками. Поставил их на стол, огляделся. И тотчас почуял неладное.

— Что случилось? — спросил он.

— Ничего, — отрезала Катарина.

— Ну, я пошел, — поспешно сказал Адам. — Эти бутылки я сразу отвезу товарищу учителю.

В дверях он остановился и пожелал председателю счастливого пути.

Но и после ухода Адама тягостная напряженность, которую он невольно вызвал, осталась.

— Что случилось? — переспросил Михал.

— Не прикидывайся простачком! — взорвалась Катарина.

— Ты же знаешь, для чего я должен ехать, — попытался урезонить ее Михал.

— Ишь, невинный младенец! Да, знаю. И хорошо знаю, какой ты бываешь настырный, когда тебе что-нибудь от меня нужно. Прекрасно помню, как ты расставлял мне силки. Но теперь я сыта по горло — меня мутит от твоих похождений!

И Михал был сыт по горло такими сценами. Они и сами не заметили, как наговорили друг другу уйму резкостей. Ни одна их стычка не носила еще столь острого характера. Михал просто не мог взять в толк, чем все это вызвано.