Святой нашего времени: Отец Иоанн Кронштадтский и русский народ

Это внимание к низшим классам исчезло после революции 1917 г. Как только старого самодержавного строя не стало, классовые различия, казавшиеся столь чувствительными в 1908 г., потеряли для пишущих о нем литераторов прежнее значение. И в эмигрантских, и в российских публикациях (после 1988 г.) снова подчеркивается «универсальный характер» притягательности о. Иоанна^{891}. Тем не менее в период 1908–1917 гг. влияние радикальной критики и скандала с иоаннитами на общественное мнение было еще столь велико, что литераторам из интеллигенции стало трудно представить, что и они некогда вступались за о. Иоанна. И поэтому им было удобнее приписать его к разряду «простых людей». С другой стороны, не нужно забывать, что Церковь в пореформенную эпоху стала возлагать надежды на простых людей, а не на образованное сословие^{892}.

Второе изменение в посмертных репрезентациях о. Иоанна — больший акцент на его почитательницах, преимущественно — как это было в аналогичных случаях во Франции и в США — в негативном духе^{893}. Алексей Макушинский, который мальчиком пел в соборе св. Андрея в 1891–1904 гг., позднее вспоминал, что, «когда женщины узнавали, что проедет о. Иоанн, они полностью теряли разум, бросались под копыта лошади с криком: “Слава Богу, пострадала за Христа!”»^{894} Один священник говорил, что о. Иоанн «вырывался из цепких рук излишне восторженных почитателей и — особенно — почитательниц»^{895}. Все эти свидетели стремились передать свои положительные впечатления об о. Иоанне. В связи с этим примечательно, что, характеризуя его аудиторию, они подчеркивают ее низкое социальное происхождение, «невежество» и преимущественно женский состав — притом, что при его жизни паломники, приезжавшие в Кронштадт, указывали на социальную неоднородность, а также смешанный половозрастной состав паствы. Другие приверженцы о. Иоанна намеренно оборачивали упоминание о женщинах-почитательницах ему во благо. Они писали, что смерти Достоевского, Чайковского и Менделеева имели резонанс только в культурной части общества, «совершенно не проникая в глубины народные»; смерти таких полководцев, как Суворов или Скобелев, затронули более широкую часть населения, «но их имена почти чужды женской половине населения». И только «святой» о. Иоанн сумел объять воображение всего народа, «всю любовь наиболее любящей половины нации — женщин». Завоевав любовь женской части населения, о. Иоанн, говоря символически, покорил душу народа^{896}. Возможно, упоминание, зачастую негативное, об «экзальтированных» и «ненормальных» отношениях между женщинами и прославленными религиозными деятелями было завуалированной попыткой заклеймить отношения между императрицей (и, шире, царским режимом) и Распутиным^{897}. В период 1908–1917 гг. более всего замалчивались в описаниях о. Иоанна его политические высказывания. В условиях, когда революция 1905 г. была решительно подавлена, а старый строй, который пастырь отстаивал столь горячо, продолжал сохраняться и после его смерти, его политические воззрения казались менее важными, чем его христианские добродетели как святого.

Культ отца Иоанна после 1917 года: политика, реальность и репрезентации