Святой

Она выпустила бокал из рук, и тот разбился у ее ног... ее босых ног.

- Элеонор...

Прежде, чем он успел приказать ей сделать другое, она шагнула на разбитое стекло.

- Вы сказали, что вам больше всего нравится, когда кто-то кровоточит для вас. - Она сделала еще один шаг. Стекло резало ее пятки, ее пальцы. Сорен рвано вдохнул, пока она шла к нему - босая по разбитому стеклу. Она почти ничего не чувствовала. Единственный признак того, что стекло порезало ее, это кровавые следы. Она смотрела Сорену в глаза. Его зрачки расширились, а обнаженная грудь двигалась в унисон с поверхностными вдохами. Она пересекла четыре фута до кровати.

- Если бы это был огонь, я бы прошла сквозь него, - прошептала она.

- Если бы это был огонь, я бы пронес тебя через него. - Он поднял ее на руки и положил на живот в центр кровати.

Сорен впился пальцами в ее волосы, заставляя ее выгнуться и обнажить шею. Он целовал впадину на ее горле, кусал плечи. Коленями он раздвинул ее бедра. Обхватил клитор большим и указательным пальцами, и она вздрогнула от сочетания боли и удовольствия. Он широко раздвинул ее лепестки и провел пальцами по лобковой кости, нажимая подушечками на мягкое углубление в дюйме от входа в лоно. Хриплые стоны срывались с ее губ, пока он владел ее телом. Боль в ступнях была забыта, и ее внутренние мышцы пульсировали вокруг его пальцев. Прежде чем она кончила, он отпустил ее и быстро и резко перевернул на спину. За считанные секунды он привязал ее запястья и лодыжки к столбикам кровати и оставил ее так лежать, задыхаясь, ожидая и желая. Она закрыла глаза, когда он вернулся к ней, с влажным полотенцем в руках. Он стер кровь и вынул стекло с ее стоп, двигаясь так осторожно и нежно, что она с трудом могла поверить, что этот же человек мгновением ранее чуть не разорвал ее пальцами.

«Ты видела его только днем». Вспомнила она слова Кингсли. «Только свет и тени. Но наступит ночь, и ты увидишь тьму».

Значит, это и была тьма? Тогда она может прожить всю жизнь в ночи.

После того, как он привязал ее к кровати кожаными манжетами и черной веревкой, Сорен уставился на ее беспомощное тело.

- Моя, - сказал он и посмотрел ей в глаза.

- Ваша, сэр.

Когда он закончил привязывать ее, она лежала на спине, не в силах пошевелить руками и ногами. Вот так все и будет. Вот так все произойдет. Это начало. Это конец.

Сорен избавился от своей одежды. Она мечтала о его обнаженном теле и теперь видела его в лучах лунного света и свете свечи, и его собственного света, исходящего изнутри. Даже обнаженный он по-прежнему казался одетым в достоинство и силу, и он носил свою силу, как щит. Он накрыл ее тело своим. Его бедра были словно мрамор. Его кожа сияла, как отполированное золото. Вкус его губ был таким же сладким, как вино, и она упивалась им.

- Почему царь привязал Эсфирь к кровати? - спросил он.

- Потому что он любил ее.

Глава 32 Элеонор

Сорен припал к ее губам. Он целовал ее, и она отвечала на поцелуй с такой же и даже большей пылкостью. Их языки переплетались, и она упивалась вином с его губ, поглощала жар его рта. Элеонор поморщилась, когда Сорен прикусил ее нижнюю губу.

Сорен усыпал поцелуями чувствительную кожу ее груди. Под его губами ее сердце трепетало, кровь бурлила. Она неистово хотела прикоснуться к нему, но каждый раз, когда она пыталась пошевелить руками, путы удерживали ее. Кингсли предупреждал ее о бондаже. У Сорена была потребность контролировать все как можно дольше. Чем более беспомощной она была, тем больше он чувствовал потребность защитить ее.

Она ахнула, когда Сорен лизнул ее правый сосок. Он опустился к ее груди и нежно посасывал, пока дразнил левый сосок пальцами. В таком положении она могла только выгибать спину, предлагая ему свои груди. Он припал к левому соску. Жар концентрировался в ее грудях и распространялся вниз по животу, проникая в бедра. Она хотела его внутри себя. Нет, не хотела, нуждалась в нем.

- Пожалуйста, сэр... - умоляла она.

- Пожалуйста, что? - Он поднял голову и изогнул бровь, удивленный тем, что она посмела о чем-то просить.

- Я хочу вас.

- Вот он я.

- Я хочу вас внутри себя.

- Малышка, я всегда внутри тебя.

Элеонор развлекла себя небольшой фантазией о том, как она втыкает ему в шею нож. Но затем он снова накрыл ее рот губами.

- Терпение, - прошептал он ей. - Я годы ждал этой ночи. И не хочу спешить.

- Вы, правда, хотели меня со дня нашего знакомства?

- Так сильно, что меня это пугало.

Он провел пальцем вниз по центру ее тела, пока не прижал ладонь к клитору. Тот пульсировал.

- Я хочу, чтобы ты кончила для меня. Мне нужно, чтобы ты была как можно более влажной, прежде чем я войду в тебя. Поняла?

- Да, сэр. - Она задышала тяжелее, когда Сорен сильнее прижал основание ладони. Два пальца погрузились в лоно, затем ими же, теперь влажными, обхватил клитор. Желание захлестнуло ее, когда он начал выписывать круги на набухшем узелке плоти.