Святополк Окаянный

Святополк решительно хлопнул рукой по подлокотнику трона:

— Нет! Это невозможно! Я сам несправедливо сидел под замком два года. Я не хочу, чтобы это испытали и другие. Надо, чтобы все было по справедливости.

Свенельд недовольно возразил:

— По справедливости никогда не будет. Владимир, пытаясь искупить свои грехи, отменял смертную казнь, но от этого разбой только увеличился. И иудеи казнили нашего Спасителя несправедливо. Бог допустил несправедливость к своему сыну, значит, так оно и должно быть в мире.

— Нет! — непреклонно повторил Святополк. — Я не посажу Предславу под замок.

Выдержанный Свенельд открыто возмутился:

— Князь, своей наивностью ты затащишь в могилу и себя, и нас!

Неожиданно спор был закончен. В горницу вошел Микула, весь в пыли и угрюмый — он только что вернулся с разведки. Он смело подошел к князю и прошептал ему на ухо несколько слов.

Святополк побледнел. Через несколько секунд, оправившись от замешательства, он объявил:

— Нас постигло великое горе — Ярослав убил своих братьев, Глеба и Святослава.

Свенельд быстро спросил:

— А Мстислав?

— Мстислав жив. Посланные к нему убийцы были перехвачены и убиты. Мстислав хорошо знает, кто послал к нему убийц, но помощи от него нам не будет. У него, похоже, в этом деле свои интересы, — проговорил Микула и добавил: — А Ярослав, убив братьев своих, вышел на Киев с большим войском — сорок тысяч у него и тысяча варягов.

Больше ему говорить было нечего, и он отошел в сторону.

Святополк обхватил голову и качнулся из стороны в сторону, но затем пришел в себя и громким голосом спросил:

— Бояре, так что будем делать? Сражаться или оставим Русь подлому убийце?

Опять первым выступил Коста:

— У нас войско меньше, а потому нам нельзя сражаться. Киевский стол нам не удастся сохранить, так как горожане против нас. Поэтому надо уходить в Туров, поближе к Болеславу.

Варяж возразил:

— Надо сражаться. Сейчас речь идет не о киевском столе, а о нашей жизни.

Свенельд задумчиво проговорил:

— Сражаться надо... Но только с чем? Ярослав убил Бориса, Глеба и Святослава, которые могли встать на нашу сторону. А Мстислав заперся у себя в Тмутаракани и в нашу драку лезть не хочет. Киевляне, которых Пределава настроила против нас, не хотят нам помогать. Таким образом, после потери князей, нас, вышгородцев и туровцев, остается совсем мало. Надо искать союзников. — Он вздохнул. — Хорошо бы попросить короля Болеслава, чтобы помог нам...

Святополк потемнел лицом и поморщился:

— Болеслав-то с охотой поможет. Но что будет потом? Его отряды встанут в наших городах и начнут обижать людей. Нет... Надо бы своими силами справиться с Ярославом.

Свенельд покачал головой:

— Все равно надо договариваться с королем Болеславом. Другого выхода я не вижу.

Варяж вмешался в разговор:

— Можно пригласить печенегов. У меня среди них много друзей, я с ними договорюсь. Города занимать они не будут, они кочевники, а расплатимся с ними золотом и добычей, которую возьмем у новгородцев.

Это предложение несколько подняло дух Святополка, и он рассудил:

— Печенеги народ степной, и город защищать они не смогут. Да и нельзя их пускать в Киев — это еще больше восстановит против нас горожан. Поэтому, если мы договоримся с ними, то нам самим надо будет выходить навстречу Ярославу и принять сражение где-либо в стороне.

Таким образом, предложение Варяжа оказалось наиболее приемлемым, и Варяж был отправлен на переговоры к печенегам. Назад он вернулся через месяц с хорошей вестью. Печенеги согласились поддержать Святополка, если он им отдаст часть добычи, что будет захвачена у новгородцев.

Святополка в этой войне добыча совершенно не интересовала, и потому он без малейших колебаний согласился на условия печенегов.

Заручившись его согласием, Варяж снова уехал к печенегам. А через месяц к Киеву подошло печенежское войско.

К этому моменту было готово и войско Святополка. Не желая, чтобы печенеги долго стояли в Киевской области, — печенеги, как, впрочем, и другие инородцы, сильно обижали местное население, — Святополк на следующий же день повел войско на север, вдоль берега Днепра.

Глава 39

Ратша из неудачного похода с войском Владимира вернулся с убытком. Настраиваясь на победу киевского войска над новгородцами, он взял с собой большие запасы вина, медовухи и разнообразной пищи. Однако все это не пригодилось. Дружинники, не имевшие добычи, сквалыжничали, — пили и гуляли мало. А на гулящих девок воины, уставшие от бесконечных переходов по раскаленной степи, и смотреть не хотели.

А со смертью Владимира и Бориса Ратше показалось, что весь мир перевернулся с ног на голову. И пришлось Ратше все запасы везти назад в Киев.

Сидя приятным вечером на крыльце, Ратша со слезами смотрел на свои кладовые и тяжко стонал:

— Ох, убытки какие! Ох убытки.