Святополк Окаянный. Проклятый князь

Король Шетконунг принял его через день в длинной высокой комнате с полом, усыпанным зеленым тростником, со стенами, украшенными коврами с изображением гончих собак и различных зверей и птиц, и оружием; все это было награблено и свезено, наверно, с половины Европы. Возле стен шли скамьи, покрытые коврами. Сам король располагался на ложе возле короткой стены помещения. Ложе было очень высоким, на нем были навалены подушки и шкуры. Шетконунг сидел на краю его, закутанный в мантию, отороченную мехом выдры, обложенный подушками; на голове у него была желтая вязаная шапочка. Король был могучего телосложения, с широкой грудью и большим животом.

– Проходи, князь, рад тебя видеть в своем дворце, – проговорил он густым басом. – Хорошо ли тебя встретили мои люди? Может, есть какие жалобы, чем-то недоволен?

– Благодарю, конунг. И устроился я хорошо, и люди твои были приветливы.

– Как здоровье твоего отца, князя Владимира?

– Жив-здоров, по-прежнему правит в Киеве.

– Встречался я с ним, когда он приплывал к нам набирать наемников. Задумал он тогда великое дело – принять на Руси христианство и попросил разрешения пригласить наемников для борьбы с супротивниками благого дела. Укрепился он на киевском престоле и, как мне известно, осуществил задуманное. Я тоже недавно вместе со страной воспринял христианство. Скажу сразу, непросто приживается новая вера, много противников, а в отдаленных местах ей оказывают сопротивление и дело доходит до оружия.

– У нас в Новгороде случилась битва межу войском язычников и христиан, – сказал Ярослав и тут же перестроил свой разговор. Он понял, что говорить о назревающей войне между ним и отцом нельзя ни в коем случае и что свою просьбу предоставить наемников надо обосновывать другими причинами.

Он продолжал:

– Истинная вера с трудом пробивает себе дорогу. Вот сейчас в Киеве зреют важные события. Отец мой дряхл, может скоро отойти в мир иной. На престол должен взойти старший сын его, Святополк. А кто он? Ярый язычник, так и не воспринявший греческую веру. Значит, постарается вернуть Русь к прежней вере. Разве можно с этим смириться? Вот поэтому-то я и приплыл к тебе, конунг, чтобы нанять воинов и постоять за истинную религию.

– Разрешу я тебе взять с собой столько бойцов, сколько пожелаешь. Кто знает, и у меня может что-то случиться, тогда к тебе обращусь за помощью. Правда, сейчас заботит другое, Дания захватила большие земли на юге у нас и Норвегии. Нужно нам объединиться и прогнать захватчиков за море. Поэтому и решил я отдать свою дочь Олаву за норвежского принца. Прибудет он на днях, будем готовиться к свадьбе. Можешь остаться и посмотреть, как отмечаем мы такое событие.

– Благодарю, конунг. Но я должен поспешать в свое княжество. Сам понимаешь, нельзя надолго оставлять страну без правителя.

– Как пожелаешь, князь. Я поговорю со своими ярлами, выясню, кто из них изъявит желание отправиться вместе с тобой со своими отрядами.

Наутро к Ярославу явился ярл Эймунд, сорокалетний красавец с мужественным лицом и умными глазами. Он тотчас расположил к себе новгородского князя, рассказав, где и как сражался. А прошел он со своей дружиной без малого пол-Европы. Грабил побережье Англии, доходил до Парижа, а однажды совершил нападение на Италию. Так что боевого опыта не занимать. Вел он с собой тысячу воинов. Быстро договорились об оплате. Ярослав отдавал Эймунду и его воинам на содержание город Ладогу, платил в год каждому из них по гривне, кроме того, варягам доставалась вся добыча, полученная в войне – от грабежа русских людей, разумеется. Время на подготовку к отплытию Эймунд выговорил неделю.

А через день Упсала встречала норвежского принца Веланда. Ярослав стоял в толпе горожан и хорошо видел, как из повозки вышел молодой высокий мужчина лет двадцати пяти, поверх людей победоносным взглядом поглядел вокруг и направился во дворец. Ярослав сразу застеснялся своих тайных мыслей относительно Олавы: куда ему было до Веланда! С детства он был слабоват здоровьем, не отличался и красотой. И хотя дядьки много усилий приложили, чтобы вырастить из него хорошего воина, научили его различным приемам владения оружием, все же настоящим бойцом он себя не считал, никогда не лез первым в драки и схватки, а действовал преимущественно умом и рассудком, которыми природа его не обделила.

Через несколько дней все было готово к отъезду, ждали возвращения Эймунда, который уехал в родные края попрощаться с семьей. Ярослав вечером сидел возле дома, играл с воином в «тавлеи» – игру, которой научили его варяги. На доске были разлинованы квадраты, по ним надо было перемещать камешки. Игра была забавная, требовавшая смекалки, за ней незаметно проходило время.

Вдруг к нему подошел княжеский слуга, позвал:

– Князь, с тобой хотят поговорить.

– Кто? – спросил Ярослав, не отрывая взгляда от доски.

– Увидишь.

Слуга провел его в какие-то закоулки. Там ждала его Олава. Она нервно шагнула ему навстречу, стала глядеть в лицо измученными глазами.

– Князь, подскажи мне, что делать.

– А что случилось? – спросил он, ошеломленный ее страдальческим видом.