Святослав

Свенельд смотрел на князя, бледный, без кровинки в лице, глаза темные, глубоко запавшие, скулы заострились.

– Моя дружина погибла. Лучше бы и мне здесь не стоять. Но они ранили меня, – он показал на грудь, – у гридницы, и я не видел конца Преславы. А ночью болгарские вой вынесли меня из города, положили на коня, повезли, и я тут, княже…

Князь Святослав посмотрел на стоявших неподалеку болгарских воев, сурово нахмуренный лоб его разгладился, он по-другому взглянул на Свенельда и спросил:

– И глубокая у тебя рана?

– Что рана? – застонал Свенельд. – Болит сердце. Ведь в то время когда мы с болгарами рубились на стенах Преславы, кто-то отворил ворота города…

– Кто же?

– Об этом ведомо кесарю Борису и его болярам…

– Псы! – крикнул князь Святослав. – Значит, все ложь, все всуе? Мы им верили, помогали, спасали, а они наставили копья нам в спину. Проклятый кесарь, проклятые его боляре…

– Почему ты не убил их раньше, князь?

Князь Святослав коснулся рукой шеи, будто что-то мешало ему дышать.

– Убить?! – сказал он. – Верно, Свенельд, и кесарь и боляре достойны того, чтобы их убили. Но что сказали бы тогда в Византии, да и здесь, в Болгарии? Ведь они и так кричат, что мы язычники, варвары, убийцы…

– Нет, – помолчав с минуту, продолжал Святослав, – тому, кто убивает не льва, а пса, мало чести. Придет время, когда бешеные собаки перегрызут друг другу горло, и тогда будет видно, кто поступал честно – мы или кесари Болгарии. Жалко болгар. Вижу, что Византия прольет здесь много крови, тяжелое ярмо наденет на выи болгар… Горе, горе Болгарии с такими кесарями…

– Но, княже, что же делать нам? – спросил Свенельд. – Император Иоанн идет с несметной силой, кесарь Борис со своими болярами ему поможет…

– Так, – согласился князь Святослав, – теперь кесарь поможет императору… А нам надо подумать: что делать?

Поздно ночью Святослав стоял на берегу Дуная, смотре.л на небо, где висел серебряный серп молодого месяца, на тихие берега, на лодии, что вырисовывались на водной глади.

Посадив воев на лодии, он за одну ночь мог спуститься к устью Дуная и выйти в море.

Также за одну ночь князь Святослав мог со своими воями переправиться на лодиях через Дунай, выйти на левый берег и, потопив лодии, идти суходолом в Киев.

Оба пути были трудны и опасны – в гирле Дуная их могли поджидать корабли ромеев, а в поле за Дунаем встретить печенеги. Но разве впервые биться русским воям? Главное, что пути эти были и оба вели к Руси.

Но пройдет немного времени – и путей этих не станет. В устье Дуная войдут корабли ромеев, подымутся выше и отрежут путь к левому берегу. С гор в долину спустятся легионы императора Иоанна.

«Так что же делать?» – думал князь Святослав.

И вдруг он вздрогнул и быстро повернулся, услыхав за собой людскую речь.

Позади него стояли воевода Свенельд, киевские воеводы, мужи новгородские, тысяцкие из Переяславца и Родни, воеводы черниговские и древлянские.

– Почему не спите? – спросил князь.

– Не спится, княже, смотрим, слушаем Русь.

– Что вы слышите?

– Кличет она, – промолвил Свенельд и указал рукой на левый берег Дуная.

– Так что же, идти морем?

– Нет, княже.

– Тогда, может, переплыть Дунай и двинуться полем?

– Нет, княже!

– Но у Иоанна много войска…

– Знаем…

– А подойдут корабли ромеев – и через Дунай не перебраться.

– Знаем.

– Так что же делать? – спросил князь.

– Стоять на месте и беречь свою честь, княже.

И князь Святослав понял, что в эту ночь думает не только он, а вся его дружина. Трудно ему, трудно и дружине. Они знают, что сегодня еще открыты пути на Русь. Но это не их пути. Русь может стоять только лицом к врагу, а не спиной.

– Значит, не пойдем, – сказал Святослав.

– Не пойдем, княже, станем не на живот, а на смерть! – ответили воеводы.

4

Мир, в котором им суждено было жить, был невелик.

Город Доростол стоял на правом, высоком берегу, почти у самых его стен медленно катил свои воды нГирокий в этом месте Дунай. Вдали виднелся низкий, левый берег и спокойная на первый взгляд, безмежная равнина с желтеющими кое-где курганами и подступавшими к самой воде низкорослыми, густыми, как это бывает на болотах, лесами.

Но это была неспокойная равнина. Левый берег вечно грозил правому. Там, в болотах и в лесах, время от времени собирались орды, с высоких курганов они следили за правым берегом, подкрадывались к воде и внезапно, темной ночью переплыв Дунай, налетали на придунайские города и села.

Вот почему город Доростол и строился как настоящая крепость. Он стоял на высоком, скалистом берегу, откуда видны были плес и задунайская равнина. Город со всех сторон окружали деревянные, сложенные из городниц стены с тремя воротами: двое – со стороны долины и гор и одни – с Дуная. На стенах день и ночь стояла стража, а вдоль берега ходили дозоры.

Обычно в Доростоле жило не много людей: кмет со своей дружиной, боляре, купцы, которые вели торг на Дунае, ходили на лодиях в империю и посылали в море рыбаков, да еще ремесленники. Кметам и болярам принадлежали и плодородные земли на запад от Доростола и вдоль берега. Там жили по-винники и парики.