Святослав

– Я говорю по правде, княже, – продолжал патриарх. – Ты сказал, что я христианин, а ты язычник, и это так. Мы люди разной веры… Разная вера и у нас в Болгарии. Знаю я, что разные веры есть и на Руси. Но ведомо мне и то, что мы в Болгарии терпим разные веры, а ты, княже, терпишь разные веры на Руси. Так и должно быть, каждый молится по-своему; сам Христос сказал, что для Бога нет ни эллина, ни иудея.

Патриарх Болгарии очень устал после трудной дороги в горах, к тому же он сейчас волновался и потому на некоторое время умолк.

– Давно уже константинопольские императоры и патриархи ненавидят нас, болгар, ибо мы верим во Христа, но не верим в сатану, которого они заперли в Софийском соборе. Наш народ не хочет и слышать о патриархе константинопольском, ибо знает, что за ним стоит император. И сколько крови уже пролили за это болгары! Кесарь Симеон отдал за это свою жизнь… Но кесаря Симеона не стало, а его наследники продались Константинополю, огречились, привели в страну ромеев. Я, княже, сейчас из Преславы. Ромеи убивают болгар, разграбили все храмы, издеваются над нами, христианами…

– А кесарь Борис? – спросил Святослав.

– Что кесарь Борис? – промолвил патриарх, воздев глаза горе. – Его мать – гречанка, с молоком матери он впитал лютую ненависть ко всем болгарам-христианам… Я проклинаю Бориса!

– Дивно мне слышать, – промолвил Святослав, – что патриарх Болгарии проклинает своего кесаря. Горе Болгарии, коли в ней такое творится! Но чем же я могу помочь тебе, отче?

– Прими нас в Доростол, – попросил патриарх. – Ты, князь Святослав, язычник, как и твои вой, но я буду молиться, чтобы ты победил ромеев…

– Я не верю во Христа, – сказал Святослав, – но, если в Болгарии нет места для ее патриарха, оставайся здесь, отче…

5

Микула увидел Ангела издалека – он работал сразу же за колибой на огороде, разбивая заступом землю. Ангел выбирал камни.

И Ангел узнал Микулу. Едва только русский воин свернул с дороги и направился во двор, Ангел бросил заступ и поспешил ему навстречу.

– О, днесь доброго гостя маю! – закричал Ангел. – Цвита-но, Цвитано! – позвал он жену.

Она прибежала, радостная, возбужденная, с румянцем на щеках.

– Как хорошо, что ты пришел! – заговорили они напере бой.

Но Микула был встревожен, обеспокоен.

– Лучше бы мне ныне не быть вашим гостем, – начал он.

– А что? – испуганно посмотрел на него Ангел.

– Зашел попрощаться. – Микула тяжело вздохнул. – Уходим на Дунай.

Ангел понял, о чем говорит Микула; он давно уже видел синие дымки на перевалах, слышал днем и ночью тяжелую поступь русских воев, спускавшихся в долину.

– Значит, это правда? – спросил Ангел,

– Правда, Ангел! – ответил Микула. – Ромеи напали на нас, взяли Преславу, Плиску, Данаю.

Увидев русского воина, со всех сторон ко двору Ангела спешили люди. Подошел ближний сосед, старый, седобородый Огнен, запыхавшись, стал подле них сват Ангела Гадж, подошли еще несколько мужчин и женщин, которые только что работали на огородах. Все стояли молча, тихо, прислушиваясь к беседе Микулы с Ангелом.

– Куда же вы идете? – спросил Ангел.

– Они изменой напали на нас и лезут со всех перевалов. Мы же уходим к Дунаю.

– И дальше пойдете, Микула? Микула поглядел на болгар.

– Нет, – твердо сказал он, – спустимся к Дунаю и там будем биться.

– Но их очень много, – задумчиво промолвил Ангел.

– Уже и наши боляре прут и прут в горы, гавран гаврану очи не капат [9], – заметил сосед Огнен. – Сегодня ночью уехали, сам слыхал, братья Турены в Преславу.

– Теперь они вместе с ромеями опять возьмутся за свое. Цвитана заплакала.

– Мы спустимся к Дунаю, – громко сказал Микула, чтобы приободрить сельчан, – и станем там. Разве для того приходили мы сюда, чтобы ромеи покорили эту землю?!

– О нет, – зашумели болгары, – русские вой – добрые вой, были бы они тут, мы бы жили…

– Не за то мы боролись, – продолжал Микула, – чтобы эту землю и вас покорили. Бились мы потому, что ромеи и для вас и для нас едины. Бились мы тут, бились там, в горах, – он протянул руку и указал вдаль, – станем теперь на Дунае насмерть.

– А что же нам делать? – крикнул Ангел.

– Так, так, что нам делать? – разом заговорили соседи.

Микула снял баранью шапку, словно она сжимала ему голову, и, опираясь на меч, долго смотрел на голубую долину, над которой висели, точно лодии с поднятыми ветрилами, розоватые облака. Из этой долины сюда, в предгорье, веял теплый ветер. Он приносил запахи свежей земли, молодой травы. Там, далеко-далеко, чернели полоски только что вспаханной земли; там повсюду виднелись люди, со всех концов доносился рев скота.

– Дивная земля, – сказал Микула, с нежностью глядя на долину и откидывая рукой волосы, которые падали ему на лоб. – Сейчас самая пора пахать, сеять зерно… Да вот ромей не дает.

– Что делать? Что делать? – повторяли растерянно люди. Микула задумался.

– Моя земля вон там, – он показал на далекий небосвод, – а я буду стоять тут.

– Моя земля тут, – словно в ответ Микуле, сказал Ангел, -но я стану за нее там. Я иду с тобой, Микула.

– Разве только ты? – спросил сосед Огнен. – Не буду и я.тут сидеть, пойду к Дунаю.