Святослав

– И я… и я… – один за другим говорили соседи.

– Добрая земля, и добрые на ней живут люди! – промолвил Микула.

– Я тебя одного не пущу! – воскликнула Цвитана. – Где ты с мечом, там буду и я.

– Зачем тебе идти? – заспорил Ангел, которому было стыдно за Цвитану перед людьми. – Разве это женское дело?

– Не говори так, Ангел, я пойду! – промолвила, закрасневшись, Цвитана.

– А когда же пойдем? – спросили болгары.

Только теперь Микула понял, что случилось то, чего он никак не ждал. Он зашел к Ангелу проститься, но было не до прощания – ведь Ангел и все собравшиеся здесь болгары идут с ними, русскими воями. И – хочешь не хочешь – Микуле придется их вести, заботиться о них, оберегать, чтобы не напали ненароком на них ромеи.

– Ну что ж, – сказал Микула, – сейчас и тронемся… Сбор здесь!

Соседи кинулись к своим дворам, Микула с Ангелом зашли в колибу.

– Что же брать с собой? – недоуменно спрашивала Цвитана.

– Захватим все, что сможем, – сказал Ангел, – ничего им не оставим.'

– А вино?

– Что осилим – выпьем, мех с собой возьмем, а остальное выльем.

– Ты, Цвитана, не забудь иголку и нитки, – посоветовал Микула, – моя сорочка и ногавицы начисто прохудились.

– Выпьем-ка, Микула, – сказал Ангел, налив в деревянные чаши вино.

– Что ж, выпьем, – согласился Микула.

Посидев недолго, Ангел поднялся и сложил в мешок все, что, по его мнению, могло пригодиться на Дунае. Цвитана, разговаривая сама с собой, бегала по колибе, заглядывая в клети, ямы.

И вот они вышли во двор. Там собралось уже немало соседей. Да нет, тут были не только соседи, слушавшие Мику-лу. Подошло еще много мужчин, которые жили дальше. Но и это было не все. Со всех концов села ко двору Ангела шли мужчины, женщины, отроки. Несколько болгар спешили на конях, еще несколько приехали на запряженных волами возах. Все в селе знали о принесенном Микулой известии и поступили так же, как и Ангел, – люди решили идти к Дунаю.

– Что же это? – Микула всплеснул руками. – Ведь идет все село…

– Где вы, там и мы, – услыхал он в ответ возбужденные голоса. – Ако смерт, да заедно… [10]

Долго стоял Микула на пороге колибы задумавшись. Потом вышел вперед и стал среди толпы.

– Коли так, – громко промолвил он, – сложим, люди, мешки на возы! Гей, комонники! – крикнул он всадникам. – Борз-но поедете на брани. А ныне запрягайте возы, забирайте всякое жито, чтобы ромеям ничего не осталось, гоните коров, овец, уйдем все, ничего им не оставим.

И вскоре люди покинули родное село и – кто на возах, кто пешком – стали спускаться в долину. А впереди степенно шагал Микула.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ 1

Войско Иоанна Цимисхия стояло в Преславе несколько дней– Начальник метательных машин Иоанн Куркуас снова кичился и хвастался перед другими полководцами: это он посоветовал императору взять Преславу до Пасхи, это только благодаря ему воины империи так быстро прошли опасные ущелья и стоят в Преславе. На радостях Иоанн Куркуас пил, пил столько, сколько могло вместить его огромное чрево. Пил вина греческие, болгарские, угорские, херсонесские, задунайские, земель уличей – из жита, – пил все, что можно было найти в погребах болгарских кесарей.

Однако, отдавая должное Иоанну Куркуасу как пьянице, не следует забывать и того, что здесь, в Преславе, он свершал еще одно привычное для него дело, да так, что даже диакон Лев упомянул о нем в своей истории: «Магистр Иоанн содеял в Мисии преступления против священных храмов: он ограбил многие в Мисии церкви, а ризы и священные сосуды использовал для собственной надобности». Что и кто бы ни говорил об истории диакона Льва, а об Иоанне Куркуасе он писал правду!

Однако пьянствовал и грабил Болгарию не только Куркуас, а все полководцы, воины, да и сам император Иоанн. На праздник Христова воскресения – о, его всегда отмечали в Константинополе торжественно, пышно! – здесь, в Преславе, император Иоанн совершил также великий выход из собора преслав-ской Софии. Вместе с кесарем Борисом он проехал по узким улицам города, где еще зияли провалы выбитых окон и дверей и пахло гарью, вместе с кесарем выехал за город, к выстроившимся и бурно приветствовавшим императора легионам.

Потом император Иоанн разговелся, пообедал и даже облобызался с кесарем Борисом. А позднее позвал к себе проэдра Василия, объявил ему, что выступает с войском, и наказал как зеницу ока беречь сокровища болгарских каганов.

И византийский император Иоанн повел свое войско дальше…

Теперь, после того как войско прошло Стару Планину и Плиску, оно действительно казалось грозным и страшным. Там, в горах, где таксиархии скрывались в ущельях, этого войска почти не было видно. Здесь же, на склонах Планины и в Придунайской равнине, когда впереди ехало множество закованных в броню всадников, за ними следовало более пятидесяти пеших и конных таксиархии, а справа и слева двигались турмы и банды из фем, – здесь, на склонах гор и равнине, сразу предстала вся сила императора Иоанна, гордость Византии!