Святослав

Вероятно, княгиня Ольга, ее купцы и послы были самыми разговорчивыми за столом; они пытались заводить беседу и о торге, и о старинной дружбе болгар и русов, и даже припомнили, как когда-то ходили вместе на Константинополь. Но в этой небольшой светлице, где принимал их кесарь, все было гласом вопиющего в пустыне, в пропасти, где голос звучит громко, но никогда не вырвется наверх, не пробьет твердых каменных скал.

Правда, к беседе один и другой раз присоединялся старший болярин Сурсувул. Он, как оказалось, еще при князе Игоре бывал в Киеве, встречался с покойным князем, хорошо помнил его. Княгиня Ольга вздрогнула, услыхав эти слова. Она бы слушала Сурсувула без конца, но, заметив, что кесарю и василиссе не слишком по душе рассказ старого воеводы, принялась расспрашивать Сурсувула о другом.

Обед закончился. Все молча благодарили кесаря и васи-лиссу, вставали из-за стола, а где-то далеко, в сенях дворца, хор пел протяжную молитву.

Но княгиня Ольга сочла бы свою поездку в Болгарию бессмысленной, если бы не смогла с глазу на глаз поговорить с кесарем. И поэтому, вставая из-за стола, сказала кесарю, что приехала в Преславу, чтобы поговорить с ним.

– Да ведь мы как будто обо всем уже поговорили, – виновато ответил кесарь, ища глазами василиссу.

Но василиссы в светлице уже не было, она вышла из-за стола, как только окончила обед, следом за нею поспешно вышли все ее дети и родственницы. Боляре и кметы еще немного потоптались у дверей и тоже поспешили уйти. Потому случилось так, что в светлице остались только кесарь с болярином Сурсувулом и княгиня Ольга со своими родственницами, купцами и послами.

– Нет, кесарь, – резко произнесла княгиня Ольга, – я приехала в Преславу издалека и хотела поговорить с тобою, но пока еще ничего не сказала.

– Так говори! – неохотно промолвил кесарь Петр и сел в кресло у стола. – I

– Вы ступайте! – приказала княгиня своей свите и, когда? все вышли, села напротив кесаря…

Теперь они были вдвоем – кесарь и княгиня, да еще боля-рин Сурсувул стоял поодаль. Он хотел было уйти, но не успел и теперь уже должен был оставаться подле своего кесаря.

– Я, кесарь, хотела сказать, – начала княгиня Ольга, – что ехала сюда с великими надеждами, как приезжали сюда когда-то князь Олег и Игорь, как всегда приходили сюда русские люди…

Хор, певший вдалеке, умолк; за окнами вечерело; синие сумерки вползали в светлицу, где сидели кесарь и княгиня, и лица их погружались в темноту.

– Я хотела сказать, – продолжала княгиня, не услышав ответа кесаря, – что в прежние времена наши люди были связаны между собою, наши князья и ваши каганы любили и почитали друг друга, и тогда никакие враги нам не были страшны, все боялись Руси и Болгарии…

– Болгарии и теперь боятся, – гордо заявил кесарь Петр, -на Болгарию никто не нападает, мы тоже бережем мир и любовь…

– Русь тоже ни на кого не нападает, – усмехнувшись, ответила княгиня Ольга, – и на Русь ныне никто идти не смеет -мы бережем мир и любовь… Но, кесарь Петр, ныне мир не таков, каким был когда-то, и чем дальше, тем больше он будет меняться. Сейчас я объехала много земель и вижу, что на свете есть вражда, вижу, что у Руси и Болгарии нет доброго мира с Византией…

– Византия тридцать лет живет в мире с болгарами, мы получаем с нее дань…

– Я хотела бы, – возразила, вздохнув, княгиня Ольга, -чтобы Болгария жила в мире с Византией не тридцать, а триста лет, но чтобы и между нами был прочный мир. И Болгария й Русь хотят мира. Но что будет, кесарь, если кто-нибудь нападет на Болгарию или на Русь?

– Я не хочу войны, я тридцать лет… – твердил кесарь.

– А если кто-нибудь нападет на Болгарию или на Русь? -повторила свой вопрос княгиня Ольга.

Кесарь молчал, и тогда княгиня Ольга сказала:

– Памятуя дружбу отцов наших, я приехала сюда, чтобы утвердить ее ныне и заключить уговор: аще кто нападет на Болгарию – Русь защитит ее, аще нападет на Русь – болгары будут моими союзниками и друзьями…

– У Болгарии ни с кем нет договоров. Я не хочу войны… Я тридцать лет не воевал… Нет, княгиня, нет…

– А может, кесарь Петр приехал бы, вот как я в Преславу, к нам на Русь?

– Нет! – громко крикнул, вскочив со стула, кесарь Петр. -Я не воевода, я болен, я молюсь… и никуда не поеду.

– Тогда прощай, кесарь Петр, – закончила княгиня Ольга, вставая. – Пойду. Болят мои кости и сердце.

Она поклонилась кесарю и тихими шагами вышла из светлицы в сени, где дожидалась ее свита. Кесарь Петр стоял и смотрел ей вслед. В светлице темнело. Сурсувул подошел и остановился против кесаря.

– Болгария вовеки будет жалеть, – сказал он, – что ее кесарь Петр так говорил с киевскою княгинею.

– Что ты сказал?

– Я сказал и вижу, что, если камень брошен в пропасть, его угке ничто не может остановить. Горе Болгарии, кесарь Петр!

, После приема русской княгини кесарь Болгарии Петр направился с женою Ириною в свои покои. Час был поздний, спала Преслава; затих шум во дворце, пора отдохнуть и васи-левсам.