Святослав. Болгария

– Благодарим, поправляется, – коротко отвечал Свенельд. И продолжил: – Наш великий князь Святослав желает знать, согласен ли ты, великий император, заключить мир с Русью на тех же условиях, что были утверждены прежде нашими князьями Олегом и Игорем и вашими царями.

– Что ж, если катархонт россов хочет мира, то и мы желаем того же, – изрёк, чуть подумав, Цимисхес. – Мы, греки, христолюбивый народ и предпочитаем побеждать неприятеля не столько оружием, сколько благодеяниями. Ежели ваш катархонт отпустит всех пленных, уйдёт в свою землю и не будет помышлять против Империи Ромейской, то обещаю, что позволю ему уйти со всем войском и оружием и не буду чинить никаких препятствий. Я готов также дать по две меры хлеба каждому воину на дорогу. Сколько у вас воинов?

– Двадцать две тысячи, – молвил Свенельд, прибавив ровно половину, помня, что доля каждого погибшего воина принадлежит роду его.

– В подтверждение своих слов, как знак дружбы, хочу передать вашему князю дары щедрые. – Климент! – окликнул император охранника. – Позови ко мне начальника походной казны… Но чтобы соблюсти договорённость, надобно составить хартию. Для обсуждения сего договора с катархонтом Сффентослафом от своего имени я пошлю в Дристер императорского синкела Феофила. – Он указал на епископа. – Составленный вами договор при участии нашей стороны затем должен быть передан нам и утверждён в присутствии ваших послов. Таков закон.

Наделив русских посланников дарами, император отпустил их. Сам же, уединившись с епископом Феофилом, стал обсуждать с ним условия мира.

– Пока Русский Барс ранен и ослаблен, требуй с него обещания навсегда оставить Болгарию, не нападать на Империю и подвластный ей Херсонес с климатами ни самому, ни с союзниками. Напомни ему, что по предыдущим договорам архонты Руси обязывались оказывать помощь Империи против любых её врагов. Ты опытный дипломат и стратег, уговаривай, обещай, не обязательно всё записывать в договор. Возьми с них клятву, они любят давать клятвы перед своими богами. Я дам тебе ещё золота. Любым способом мы должны избавить Империю от этого варвара!

– Что ж, великий император, – сказал, поднимаясь, синкел. – Я готов приступить, благословясь, к этой важной работе. – Он перекрестился и приложил к губам висевший на груди золотой крест.

В присутствии синкела Феофила и воеводы Свенельда в Доростоле Святославом был составлен договор, а затем утверждён ромеями в греческом легере в присутствии русских послов. Когда хартии были запечатаны и всё порешено окончательно, князь призвал к себе Тайную стражу и стал вести совет, как лепше встретиться с императором для обмена договорённостями.

– Цимисхес желает, чтобы мы прибыли в его стан, что думаете, братья?

– Не доверяй греку, княже. Бережёного и Перун бережёт. Не ходи в греческий стан даже с охраной! – горячо молвил помощник главного изведывателя.

– Мыслю, надо сделать так… – изложил князю свой план Ворон.

– Добро, – кивнул Святослав. – Дай указ приготовить лодьи и людей…

Свенельд вышел к греческим посланникам, которые с утра дожидались ответа.

– Передайте василевсу, что князь Святослав желает встретиться с ним и обменяться запечатанными хартиями на таких условиях…

Оставшись один в горнице, Святослав стал вышагивать по ней взад-вперёд и всё мыслил про дела дальнейшие. И ночью почти не спал, на заре только прикорнул и встал с третьими петухами, что откуда-то появились в болгарском граде. Умывшись студёной водой, вышел к своим воинам и сотворил привычную молитву богам. Потом кликнул темников и рёк им:

– Нынче встречаюсь я с греческим василевсом на Дунае. Чтобы враг не думал, что мы ослабли и разнежились, велю одной части проводить на берегу учение. А второй – готовиться к походу домой.

Морская лодья, сработанная лодейным мастером Орлом, отмытая и вычищенная, только без славного начальника кимров Притыки, была уже готова. Кроме лодейщиков и нескольких воинов Тайной стражи во главе с Вороном, на лодью взошли десять лепших лучников. Ещё две лодьи следовали поодаль. Каждый воин был готов в любой миг вступить в схватку с коварными ромеями, коли те попытаются что-либо предпринять супротив их князя.

Вот и дромон, на котором прибыл сам император Византии. Лучники на русской лодье вложили стрелы, но держат своё оружие внизу скрытым бортовым брусом. Ромеи тоже напряжены, они видят на берегу россов, проводящих учения. Начальник синодиков и Каридис впились очами в Святослава и тех, кто стоит подле него. Наконец, Каридис, который стоит так, чтоб его не могли видеть варвары, кивает, и лодейный начальник греков приказывает стать на якорь. В отличие от тяжеловесного греческого дромона, лёгкая в ходу и по-птичьи изогнутая деревянным телом, похожая на белокрылого лебедя лодья ещё некоторое время выжидает и, только удостоверившись, что другие греческие корабли не думают приближаться к ней, тоже бросает якорь. Вёсла на дромоне и на лодье убраны. Оба корабля, будто большие живые существа, зацепившись за дно когтистыми щупальцами якорей, выравнивают свои тела вдоль течения великой реки.