Святослав. Болгария

Но вышедшие на берег воины не торопились преследовать кочевников, а двинулись к отворившимся воротам града, из которых выехали три повозки в плотном окружении дружинников и направились к реке. Это была княгиня Ольга вместе с внуками и приближёнными. Статный и осанистый, с длинными усами, по всему видно, глава прибывших в лодьях воинов, спрыгнул на берег и поклонился вышедшей из повозки княгине, приглашая её и свиту занять места в лодьях. Следом за воинами к берегу стали причаливать доверху гружённые лодки. Воины и подоспевшие горожане споро переносили поклажу на киевские возы, которые уже выстроились сплошной вереницей по направлению к городским воротам.

Отхлынувшая печенежская конница, не увидев погони, остановилась. Хасым-бек, уже почти было распрощавшийся со своей головой, подумал, что, может быть, удастся мирно переговорить с грозным киевским князем. Кликнув десяток личной охраны, он направился к урусам. От них тоже отделился десяток воинов с крепким начальником впереди.

– Кто это пришёл? – осторожно осведомился хан на языке дунайских болгар, понятном киевлянам.

– Люди с той стороны, – кивнул длинноусый начальник урусов.

«У Русского Барса длинные усы, – вспомнил хан, – может, это сам киевский князь?»

– Я Хасым-бек, князь родов Кабукшин Йула и Язы Копон, а ты князь Святослав? – спросил печенежский владыка.

– Нет, я воевода передового отряда Киевской дружины, а за мной уже идут несметные грозные тьмы нашего князя Святослава, – ответил Претич, прямо глядя в очи печенежского князя.

– Будь мне другом, – кратко проговорил кочевник.

– Добро, – после малого раздумья молвил воевода, – пусть будет так!

Печенежский воевода спешился со своего гнедого с диковатым взглядом и вздутыми от волнения ноздрями тонконогого жеребца. Снял с пояса саблю в дорогих ножнах, отстегнул от седла лук и снял с плеча тул со стрелами. Всё это он протянул урусу, а затем передал уздечку своего чудесного боевого коня.

Претич принял дары и в ответ, оценив щедрость подарка, тут же снял кольчугу и подарил её печенежскому князю вместе со своим мечом и щитом.

Хан надел кольчугу, она оказалась ему впору, осмотрел щит и меч, улыбнулся, и они с Претичем ударили по рукам. Затем печенег сделал знак рукой, ему подвели другого коня, и посольство поскакало прочь.

Печенеги отошли от стен со стороны Днепра, но не ушли совсем, а раскинули стан за рекой Лыбедью. И было печенегов так много, что казалось, сами они, их кони и верблюды скоро выпьют речку до дна. И киянам с полуденных и западных окраин приходилось идти и ехать за водой к Днепру, чтоб самим попить, коней искупать и напоить. А животины домашней почти ни у кого не осталось.

Уже несколько дней князь проводил в поле летние учения, дружину пополнило много болгар, и следовало обучить их воинскому порядку. Едва усталое запылённое войско вернулось в град Переяславец, едва Святослав слез с боевого коня и ещё не успел ни умыться, ни переодеться, как ему доложили о срочном письме от княгини.

– Что стряслось? – спросил князь у такого же усталого и запылённого воина, доставившего пергамент.

– Печенеги, светлый княже, напали на Киев!

Святослав взломал восковую печать с оттиском перстня Ольги и быстро пробежал строчки глазами.

«Святослав, ты всё чужую землю ищешь и блюдешь, а свою оставил. А нас мало не взяли печенеги, и меня, матерь твою, и детей твоих. Аще не придёшь и не оборонишь нас, то таки возьмут. Неужто тебе не жаль отчизны своей, и матери старой, и детей своих?»

– Трубить сбор! Зворыку ко мне! – велел Святослав. – Оставляю тебя с полуратью в Переяславце, – сказал он старому темнику, – а я с остальной полуратью немедля отправляюсь в Киев.

И повернулся к стременному:

– Оседлай мне свежего коня!

Страдания киян разом кончились в тот самый день, когда на правом берегу появились первые тьмы Святославовой непобедимой конницы. На сей раз никто из печенегов не осмелился даже спросить, кто это, потому как впереди боевых железных дружин катилась невидимая, но страшная для врага волна неодолимой воинской мощи, уверенности и силы.

Быстрыми степными вихрями уносились на своих отдохнувших конях и верблюдах чуткие печенежские воины. Уж кто-кто, а они хорошо ощущали дух смертельной опасности и умели вовремя уходить от него, дабы не совать свои отчаянные головы в неминуемую петлю. Уставшие за дальний переход кони русской дружины не могли, конечно, поспеть за ними, оставив на более позднее время наказание степняков.

Воеводу Претича за спасение Киева и детей с матерью князь обнял при всей дружине и повелел выдать ему доброй работы броню, щит и меч, сработанный ещё знаменитым киевским кузнецом Молотило.