Святослав. Возмужание

– Аз есмь Святослав, княжич киевский, поставлен здесь воеводой Свенельдом, дабы до рассвета очистить путь воинскому обозу, что следом за конницей пойдёт навстречу лютому ворогу. И если кто в угоду печенежине станет тому мешать, а люду, от неприятеля в Киев бегущему, препятствовать, сотворяя подобные заторы и неразбериху, того мой меч заставит блюсти порядок!

У берега наступила тишина, только потрескивали огни да кони звенели упряжью.

– Горицвет, ты здесь? – окликнул Святослав в темноту.

– Здесь, княжич!

– Все возы уже не успеют переправиться, заворачивай их и направляй в лес. А люди с малым, самым необходимым скарбом пусть собираются у берега. Я Гарольду велел, они сейчас приплывут на лодиях и начнут перевозить беженцев. А тут, – указал он на мостки, – чтоб через час ни единого воза не было!

Дружинники вместе с возницами принялись разбирать сгрудившиеся у причала возы. Рубили постромки, освобождая коней, оттаскивали задки телег, перекладывали поклажу. Вскоре первая вереница потянулась к лесу под Волынской горой.

Святослав вернулся на киевский берег.

– Крут наш молодой княжич, – заметил кто-то из беженцев, – но справедлив. Такой, ежели станет Киевом править, не дозволит печенегам у самых стен отираться!

До утра лодиями перевезли всех людей с малыми пожитками. Возы они оставили в лесу, прикрыв срубленными ветками, а выпряженных лошадей несколько возниц собрали в табун и также переправили в Киев.

На заре турьи рога протрубили «поход», и из града потекли конные сотни и тысячи облачённых в доспехи воинов Старой дружины. Через брод они переплывали на ту сторону Непры, и розовые отблески восходящего солнца играли на стальных шеломах и кольчугах, стекали вместе с каплями воды с конских крупов. Это было необычайно красивое зрелище, усугублённое чувством, что не всем из этих «воинов Зари» суждено вернуться домой.

У Святослава, наблюдавшего за переправой с высокого берега, тоскливо щемило внутри. Ему хотелось немедля пришпорить коня и присоединиться к всадникам, но он понимал – нельзя и только глядел вослед, до боли сжимая рукоять не вынутого из ножен меча.

Паром ходил гружёным теперь от киевского берега, переправляя возы с запасным оружием и провизией. Но вот обоз скрылся за лесом, и наступила тишина, словно и не было никакой войны.

День за днём потянулись в томительном ожидании. На Святослава вновь стала накатываться обида из-за того, что ему с Малой дружиной не позволили идти в боевой поход. С одной стороны, он соглашался: верно, в сече мы ещё не проверены, много лишней крови может пролиться, а град кому-то тоже оборонять нужно. Однако ежели нас за стенами беречь, то откуда тогда набраться воинского опыта, как проверить силу и испытать храбрость? – думал он.

Так, подобно щепкам на непровской волне, бились мысли, то оправдывая наказ матери и Свенельда, то негодуя на него. Святослав ходил хмурый и неразговорчивый, даже Ладомила была не в силах развеять его тоску.

Наконец прискакал гонец и сообщил, что Старая дружина приняла бой, печенеги в открытой сече рассеяны и теперь отдельными отрядами продолжают рыскать по городам и весям, постепенно отходя к своим границам.

Разговор происходил в гриднице. При последних словах гонца Святослав вскочил, глаза его блеснули вызовом. Он едва дождался, пока воин уйдёт, и тогда набросился на мать и Свенельда.

– Где же ваши печенеги? Осада, говорите? Если сейчас не отпустите, теперь точно уйду!

Ольга взглянула на Свенельда, потом вздохнула и устало опустилась на лаву.

Воевода понял её.

– Что ж, мать-княгиня, – нарочито торжественно проговорил он, – пора, пожалуй, и Малой дружине в походе поучаствовать, своё воинское умение показать. Как скажешь, светлейшая?

Ольга лишь махнула рукой.

Святослава будто ветром вынесло из гридницы, не заметил, как и в седле оказался. А киевский люд, узнав, что печенеги отбиты и осады не будет, радовались и кричали:

– Слава Ольге-матери, премудрой княгине!

– Слава темникам русским!

– Слава богам Киевским!

Сообщение Святослава о выступлении в поход вызвало у молодых дружинников бурный восторг. Начались сборы и построение. Дав наказ провести перекличку, Святослав вспомнил, что в спешке ни с кем не простился, и вернулся в терем.

Ладомила встретила его с заплаканными очами, но на долгие утешения не было времени.

– Не печалься, Ладушка, – сказал он, – я скоро вернусь.

– А вдруг тебя убью-у-т? – всхлипнула она, уткнувшись ему в плечо.

– Ну что ты, глупенькая, нас боги будут хранить, сила Прави, а ещё твои молитвы, ты ведь будешь молить за меня Перуна?

– Буду молить всех богов пять раз в день!

– На мать не серчай, постарайся поладить с ней. Мне пора! Простимся здесь, не люблю чужих глаз…

Потом он сбежал в гридницу к матери, которая о чём-то говорила со Свенельдом. Увидев сына, Ольга подошла и порывисто обняла его.

– Сынок! Воевода едет с тобой, обещай его слушаться во всём, не лезть на рожон, беречь себя и своих дружинников, обещай!

Растроганный Святослав обещал слушаться Свенельда и радеть о безопасности юных соратников.