Святослав (Железная заря)

— Проси мира у русов, Георгий! — сказал он. — Ромеи оставили нас, верных своих друзей. Святослав не пощадит нас!

Сурсувул, избегая смотреть на Малхия, окинул взглядом лица вельмож, ожидавших его решения. Пётр может не пережить военные неудачи, а конец царя означал и конец его, Сурсувула.

— Подождём вестей от Бориса, — молвил он, — если его разгромил Святослав, тогда пришлём к нему послов.

Шелест облегчения прошёл по палате. Мало кто верил в победу комита Бориса, а то, что Георгий хоть и с трудом, уступил, означало, что война может быть окончена.

Глава 17

В горячке боя Колот не обратил внимания на острую боль в предплечье. Она пришла позже, когда негнущимися пальцами начал расстёгивать ворот кольчуги. Знахарь осмотрел распухшую руку и сказал:

— Отвоевался ты пока. Переломил тебе кость болгарин, когда в щит ударил. Так что место тебе в обозе.

И споро примотал руку к выструганной дощечке.

— Береги руку, баюкай. Коль снова биться полезешь — хуже будет, а так через месяц в строй попадёшь. Молодой — заживёт быстро. Да ты не бойся, иные без пальцев или ещё без чего приходят — тем вообще жизнь не в радость. Лечись, а битв на твой век хватит.

«Вот только на век Забуда уже хватило», — подумалось с горечью на слова знахаря. Когда смялись с болгарскими комонными, вражье копьё ударило под щит шурину, даже старая отцовская бронь не спасла. Кмети видели, как он упал, а когда подобрали, то Забуд был мёртв. Как теперь жене да тёще про смерть его повестить? Погибнуть в первом же бое, при первом суступе! И лежать теперь ему в братской могиле на чужой земле...

Война застыла, зализывала раны, оглядывалась по сторонам. Ратша со Свенельдом прикидывали кинуться в Доростол за комитом Борисом, но Святослав прислал грамоту, в которой ругал их за медлительность, говоря, что главное сейчас — взять земли севаста Глеба, а Доростол отвалится сам, как засохшая глина.

По пути в Глебову столицу, или Переяславец, как его уже называли, так как недалеко от него Святослав «переял» войска царя Петра, всё чаще попадались русские отряды, они несли вести. В четырёх поприщах пути их встретил Акун, лучше других рассказавший, что сейчас происходит и о встрече двух родственников — Святослава и Глеба.

Правителя Восточных земель Глеба любили. Любили за то, что прислушивался к советам своих бояр, не поступая вопреки большинству, за то, что до последнего отстаивал интересы своих купцов перед ромеями, за правый суд, когда не гнушался рассудить простых землепашцев, обратившихся к нему Для всех и всегда его двери в скромных не по-боярски хоромах были открыты.

Ополчение не бежало тайком, просто уходило — добрый Глеб никого насильно не держал. Угрюмая дружина качала головами — сражаться становилось некем, да и стены были в его столице некрепки. На боярском совете после долгих рассуждений Глеб сам подвёл общую рождённую мысль: город сдать русам, но на условиях. Условия составили вместе с купеческим старшиной и представителями ремесленной части города и касались пошлин, суда и княжеской печати, кроме того, в условиях содержались требования не осквернять церквей и не рушить веры христианской. Потому русов встречали с озабоченной деловитостью с осадком перегоревшего пепла былой тревоги.

Русские корабли, щерясь грозными оскаленными мордами, неспешно чалились к вымолам. Болгарская знать с Глебом во главе, спустилась по накатанной дороге с крутого холма, на котором стоял город, на пологий берег. Святослав в алом корзне, подбитом собольим мехом, оглядел строгие лица болгар, сразу выделил Глеба и сказал вместо приветствия, чуть усмехнувшись:

— Вот каков ты, двоюродник!

Глеб не улыбнулся в ответ, чуть наклонив лобастую голову, молвил:

— Я тебя иным представлял, Святослав, сын Ольги. Удача идёт с тобой. Видать, Богу угодно, чтобы ты забрал то, что может принадлежать тебе по праву...

Русов приняли гостеприимно, совсем смирившись с вторжением. На прокорм поставили только набольших, оставив остальную дружину княжеской казне. В первый же день предъявили условия володения землёй по Дунаю. Святослав согласился с условиями, потребовав к себе волостелей окрестных земель ставить печати под грамотами и приносить ему роту[71] на верность.

Пётр запросил мира, прислав послов, которые просили Святослава приехать в Преслав, где будет составлена взмётная грамота[72] .

Старшим над посольством был византиец Малхий, и его появление говорило о том, что Никифор доволен наказанием болгар и войну надо прекращать. Идти войной дальше — означало ссориться с Византией, и Святослав вынужден был согласиться.

Домой уходили с воинами, получив свою долю, Акун, Икморь, угры и печенеги — в их помощи нужды больше не было. Оставив в Переяславце войско, Святослав с Рашей, Свенельдом и дружиной двинулся к Преславе, где в двадцати верстах стояло войско сыновей Николы Мокри и разоряло окрестности.