Святослав (Железная заря)

— Бежим! — первым сообразил Звенец и, увлекая за собой Колота, побежал в сторону площади, где хороводил и плясал разгулявшийся Корочун.

— Ужо я вам задам! — орал вслед Волк.

Гуляли всю ночь. Веселились посадские молодцы с боярскими девками, смерды из соседних селений, купцы, бояре, не узнанные, а потому и равные средь других. Утром город объезжала Глебова стража, внимательно осматривая улицы — не валяется ли какой-нибудь перепившийся удалец, неверные ноги которого не довели до родного дома. Если и находился такой, то подбирали, вели в ближайшую избу, отдавали хозяевам, а те, раздев, растирали вином озябшее тело. Где-то ещё орали песни, а проспавшие ночь и не участвовшие в общем веселье, вылезали во двор через окна, чтобы разобрать хлам, которым завалили входную дверь весёлые сябры, беззлобно и понимающе ругаясь, стаскивали с крыши заброшенные туда ради шутки гуляющим народом сани.

Глава 23

Собирать народ на строительство новой крепости было решено после чуждого русам, рождённого тёплой землёй Болгарии праздника виноградарей, что отмечался в месяце сечене. В сёлах впрягшиеся в возы мужики возили избранного «царя» виноградарей, с венцом из виноградной лозы на голове. Рекой лилось вино — болгары отмечать праздники умели.

Размеренную жизнь своих смердов Глеб, как и всякий заботливый господин, не хотел нарушать строительством крепости. Жизнь с приходом русов понеслась, будто гонимая ветром, из-за того, что Святославу не жилось спокойно, что ни день, то что-нибудь новое, ломающее сложившийся уклад. Теперь эта крепость, про которую Глеб от своего беспокойного родича слышал уже давно, но никогда не мог предположить, что Святослав решится на её строительство — уж больно казалось сие несбыточным. Никакие доводы, приводимые великим боярином, не пронимали русского князя и, дабы лишний раз не ссориться со Святославом, Глеб свалил свою больную заботу на головы своих бояр, которые тоже, впрочем, упёрлись.

Только одним Святославу удалось убедить переяславецких вятших в необходимости строительства крепости: тем, что всё полностью ложится на русский кошт. Золото пока было, и смерды-работники шли своею охотою. За золото и нашлись добрые мастера, недавно обновлявшие стены Доростола. Мужики долбили, рыли отмерзающую весеннюю землю, город обрастал рвами, стены которого укрепляли жердями и кольями. Русские ратные работали со всеми, вечерами так же жрали, обжигаясь, кашу из котлов, валились спать, не чуя рук и ног. Святослав сам, в рубахе распояской, в накинутом на плечи вотоле, временами охлюпкой проносился на жеребце, отдавал распоряжения, спорил о чём-то с севастом Глебом, сам брался за работу. Тянулись бесконечные возы с камнем, глиной, слегами и брёвнами.

Мастера попались добрые и порядочные: опытным глазом глянув чертёж будущей крепости, сметя силы, время и средства для этого, наотрез отказались браться. Будущая крепость вбирала себя весь посад и предградье. Оценив масштабы задуманного, мастера долго спорили со Святославом. В конце концов князь уступил к радости Свенельда, ставшего на сторону мастеров и крепость ужалась едва ли не вдвое. И несмотря на это рук всё ещё не хватало. Сотни людей уже трудились, им каждый день привозили новую подмогу. Старосты и волостели сами ездили по сёлам, увещевали смердов, грозили, силой и доброй волею вытаскивая на городовое дело. Хоть жратва была и платили работникам, не каждый выдерживал. Доброю волею никого не отпускали: подрядился — работай, и из строительных артелей начались побеги. Сначала тихо по одному и вроде незаметно, потом хватались всё чаще и чаще. Святослав ругался с Глебом, прося того убедить людей работать, Глеб отказывался наотрез, также отказавшись дать дружину в помощь русским кметям охранять работников. Приходилось отрывать для охраны своих кметей. Те, начищая кольчатые брони, радовались:

— Наконец-то службу вернули, а то уже устали спину гнуть!

Но хрен оказался редьки не слаще. Мужиков стерегли днём и ночью, порою не ложась спать сутками, дремали в сёдлах, когда посылали куда-то в сопровождение. Так Колот с Жиляем проспали одного смерда. Ехали за камнем, что ломали ниже по течению Дуная. Солнце грело не на шутку и слепило сонные глаза. Смерд тот жалился на судьбу, на многих детей и что дома не хватает рабочих рук — обычная песня. Под стегачом пот струился ручьями, и Колот не заметил, как заснул, поматываясь в седле. Поравнявшись с леском, смерд соскочил с телеги и резво устремился туда. Колот проснулся от поднявшегося шума — болгары не скрывали радости и свистели своему вслед. Жиляй, тоже проспавший, упустил время и на коне было уже не догнать до леса, а в самом лесу — тем более.

— Уйдёт! — сказал Жиляй, наложив стрелу на тетиву

«Жаль мужика» — пронеслось в голове Колота, но стрела, пройдя над головой смерда, ушла в лес, за нею нырнул в чащобу болгарин. Стрелу искать — остальные разбегутся. Жиляй, водя шалыми глазами по оставшимся, ждал сочувствия своему убеглому товарищу, чтобы выместить вскипевшее зло, но те отворачивали лица, молчали. Жиляй, сдержавшись, молвил: