Святослав (Железная заря)

Пока Лев Валент разбирался с этериотами, Цимисхий, опустошённый, будто во сне, тяжело по-стариковски шаркая, прошёл через переход в императорский зал Хрисотриклин. Большое пространство зала пахнуло дыханием власти, приводя Иоанна в чувство. Манящее, отделанное золотом резное кресло базилевса приняло его в объятья. Цимисхий положил руки на подлокотники и прикрыл глаза.

— Они хотят убедиться, что император мёртв, — разбудил от дум голос Валента. Заговорщики обступили трон, будто только что народившийся утиный выводок.

— Ну так отдайте его им! — приказал Цимисхий и снова закрыл глаза.

Заговорщики закаменело продолжали стоять, переглядываясь. Никто не решался вернуться в страшные покои. Аципефеодор, державшейся лучше других, и уже рассчитывавший на милости нового императора, сделал знак Валенту следовать за ним.

Отрубленную голову Никифора Фоки показали этериотам через волоковое окно и, только после того как Аципефеодор и Валент убедились, что опасность со стороны стражи им не грозит, велели слугам отворить ворота.

Ночь была ещё черна и продолжал сыпать хлёсткий снег, когда в Хрисотриклине стража поклялась в верности Цимисхию. Холопы выволокли труп Никифора на задний двор, ожидая распоряжений насчёт погребения, но Иоанну было не до этого.

Глава 7

Проедр Василий Ноф за несколько дней до убийства Никифора Фоки занемог. Зная хитрый пронырливый норов Василия, Феофано отправила к нему своих лекарей, в обязанность которых входило не столько лечить, сколько доносить на проедра. Но лекари, щедро одаренные Нофом, готовы были поклясться на святом распятии, что тот находится при смерти. Благодаря разветвлённой сети доносчиков Василий одним из первых узнал о том, что Цимисхий одолел. Чудесным образом проедр исцелился. К знатным вельможам Константинополя были посланы верные люди. На рассвете в начале четвёртой ночной стражи Василий сам лично с отборной дружиной и знатными молодыми отпрысками уже разъезжал по столице, славя нового императора.

Прибывшему во дворец проедру Цимисхий обрадовался неложно. Как и все отважные полководцы, Цимисхий относился к евнухам с презрением, а хитрого Нофа он боялся и потому ещё и ненавидел, но никогда не проигрывавший Василий вселял спокойствие и уверенность, которую Иоанн к утру начинал уже терять.

По совету Василия Нофа Цимисхий незамедлительно издал указ., запрещающий мятежи под страхом казни. Наконец-то был учтён опыт предыдущих переворотов. Ведь ещё недавно во время бунта, начавшегося с драки армян и ромейских моряков, городская рвань и сволочь, пользуюсь смутой, грабила дома ни в чём не повинных граждан, безжалостно расправляясь с теми, кто не желал расставаться со своим добром. Указ Иоанна, оглашаемый на всех улицах столицы, освободил горожан от страха. Сильные отряды воинов ездили по городу, отлавливая смутьянов.

Проведшего пьяную ночь в игре в зернь брата убитого императора, Льва Фоку, бесцеремонно разбудили посланцы от претора и друнгария флота. Похмельная голова младшего Фоки отказывалась принимать новости. Налитое слугой в золочёную чашу вино заставило мысли бегать быстрее.

— Отдай все свои богатства, но привлеки горожан на свою сторону пока не поздно! Цимисхий убил базилевса и не остановиться перед истреблением его родни! — говорили посланцы.

Но Лев думал уже о другом. Как всякий пакостный человек, прячущийся за спиною своего покровителя, он мыслил лишь о том, как спастись. Да и поможет ли богатство? В городе его люто ненавидели лишь за одну спекуляцию хлебом во время голода. Он попросил час на раздумье.

— У тебя нет часа! Решай немедленно!

Но слуги уже выталкивали вон надоевших господину посланцев. Возможно, младший Фока, подвигаемый сторонниками бывшего базилевса, и решился бы на мятеж, но Ноф с Цимисхием думали на шаг вперёд. Иоанн прислал Льву послание, в котором обещал не трогать его семью. Позже оставшихся Фок сошлют на остров Лесбос, но это будет потом, а сейчас успокоившийся Лев велел запереть ворота своего дворца и никого не пускать, продолжив лечить душу вином.

Несостоявшихся мятежников — претора, друнгария флота я друнгария виглы [82] сместили с должностей и убрали пока за город с глаз подальше. Сняли также и всех топархов областей, назначив своих людей на их места. В течение седмицы деятельных распоряжений Цимисхий стал полноправным правителем, исключив всякую возможность мятежа. Дело было за малым: венчаться на царство. Но, как и ожидалось, на пути стало ещё одно препятствие — патриарх Полиевкт.

Патриарх, впрочем, понимал, что переворот всё-равно бы свершился и неизвестно, сколько крови пролилось бы, а так убит только сам император и несколько десятков человек заточено в узилище — дешёвая цена за смену власти. Но Полиевкт не был бы Полиевктом, если не указал бы каждому своё место и не выгадал для церковной власти отнятое Никифором Фокой.