Святослав (Железная заря)

На следующий день было по-другому. Святослав с Акуном и сыном Володислава, Икморем, обошли город, на лодке сплавали в Корчев. Икморь, напоминавший повадками оставленного в Вы-шгороде товарища Ратшу, Волчонка, рассказывая об обычаях на своей земле, то и дело заговаривал о предстоящем походе, видимо, ждал его с удовольствием.

— На персов давно не ходили. Земли богатые у них, ранее всегда оттуда с добром возвращались.

Княжич расстегнул ворот рубахи, становилось жарко. Над головой похлопывал парус, вёсла лежали на дне лодки — никуда не спешили и наслаждались прогулкой. Корчев не впечатлил Святослава: меньше Тмутараканя, с такими же домами-мазанками, но без городьбы и даже валов — наверное, на том берегу Боспора врагов не боялись. Наступившее слишком бурное для северного руса тепло утомило княжича. Солёная вода, про которую говорил Акун, не утоляла жажды. Икморь звал гостей к себе и было одно желание — унырнуть в прохладу его терема. На берегу, помогая зачаливать лодку, уже без интереса, как привычное, окинул взглядом суету людей и полез за друзьями по намытому штормами песку.

В полумраке терема, едва не стукнувшись о притолоку, Святослав принял из чьих-то женских рук корец с водой, жадно припал к нему, пропустив слова Икморя, представившего князю сестру. Подняв глаза, увидел её, чуть насмешливо, с улыбкой, обнажившей ровный белый ряд зубов, смотрящей на княжича.

— Как звать? — переспросил он.

— Как сродственницу твою, мать Акуна — Предславой, — ответил Икморь.

Тут Святослав вспомнил, как в дороге Асмунд рассказывал про семью Володислава, про Икморя и про дочь от наложницы, которую добыл в одном из походов. Предслава, верно, была похожа на мать: невеликая ростом, чернявая, но по благородному белая лицом. Икморь, обернувшись, подмигнул Акуну:

— Хороша сестрёнка! Гладишь, после похода свадьбу сыграем!

Предслава, зардевшись, прянула в сторону, скрываясь от

мужских глаз и оставив корец в руках растерявшегося Святослава. Лишь бы что-нибудь сказать, предотвращая дальнейшие насмешки, княжич пробормотал:

— Мне у вас становится по нраву.

Глава 13

Труден и долог боевой поход, состоящий не только из одних лихих сшибок, но и из долгих изнуряющих переходов, коротких ночёвок и длинных полуголодных дней, незримо сменяющих друг друга. Шли вверх по реке, где-то гребли, где-то пихались шестами. Сверкали белизной на солнце расписанные но походному обычаю тела боспореких русов. Переплетались в хитрых перивитях высокие травы со сказочными невиданными зверями. Искусные писчики знали тайны красок, державшихся на коже не по одной седмице, и ценились не меньше златокузнецов. С одной реки перетаскивали до другой лодьи на катках. Вечером, поснидав, вповалку валились спать, не видя снов. И с утра, искусанные комарьём, снова за работу. И только выйдя в Хвалынское море, когда ветер наполнил паруса, можно было оглядется по сторонам и увидеть высящиеся, ощетинившиеся лесом горы, что дальше к полудню становились всё выше. Смотрит непривычный к такой красоте глаз днепровского русича — и хочется взобраться на гору, дотянуться рукой до небес, потрогать барашистые мягкие облака.

Хазарского берега, хоть и мирного, держались подальше, на всякий случай, причаливая только на ночлег. Да и сами хазары, завидя русские паруса, предпочитали обойти их стороной. Хазарская земля осталась позади, Володислав велел скрыться ввиду берега, дабы поглубже зайти к исмальтянам, туда, где нетронутые богатые города и меньше оружного народу в крепостях.

Снедной припас заканчивался. За собою волокли сети, чайки с воплями летели за кораблями. На берегу жарили рыбу, вместе с пойманной дичиной. Воины, потемневшие от солнца, похудевшие от усталости, сурово выслушивали наказы воевод. И вот последний привал на пустом гористом берегу. Володислав на общем кругу напомнил известное:

— Не щадить никого! Ни баб, ни детей! Добычу — в лодьи! Их корабли — на дно!

Первый город брали ночью. Володислав бывал здесь раньше, знал, где торговые ряды, туда через вымолы он и должен был ударить, а там, проскочив дальше в город, рубить всех остальных, кто попробует сопротивляться. Асмунду со Святославом достались стоявшие у вымолов корабли.

Подходили тихо, обмотав вёсла тряпками. На судах исмальтян перекликалась сторожа, то там, то здесь загорались факелы. Ас-мунд смерил взглядом высоту борта первого корабля. Святослав зажёг факел, осветивший блеснувшие, по истине звериные глаза кормильца.

— Жди здесь, княжич! — наказал Асмунд яростным предбоевым шёпотом. Святослав не осмелился возразить. Кмети подсадили кормильца, тот резво, будто молодой, вскарабкался на борт, за ним влезло ещё с дюжину воинов. Стук, лязг, послышались сдавленные крики. Асмунд, потом остальные вскоре грузно попадали назад в лодью, один из кметей промахнулся, но успел вцепиться в борт, его втащили на палубу.

С берега уже донеслось: «О-о-о!» — то боспоряне брали город. Днепровские русы, уже не скрываясь, спешили в гущу кораблей, карабкались на них, вырезая всё живое.