Святослав (Железная заря)

Как ни странно, всё держалось на Мариане, сплотившем вокруг себя остатки верных Иосифу людей, закрывшем город, приказав никого не впускать и не выпускать и даже разбившем передовой отряд мятежников. Глядя на деятельность Мариана, не выдержали нервы у брата Никифора, Льва Фоки, который вырыл под крепостной стеной подкоп, переоделся ремесленником и дал дёру, хотя ловить его никто не собирался. На челне он перебрался через Босфор и, весь мокрый от проливного дождя, нашёл Никифора в порту Иерии, куда тот подошёл со своим войском. Вслед за своим младшим сыном отправился в бега и герой сражений с русским князем Игорем, Варда Фока, но старость не позволила убежать ему дальше храма Софии, где он нашёл убежище.

Угрозы голода, беспорядки, справиться с которыми у Мариана попросту не доставало сил, и страх перед возможным штурмом вконец возмутили народ. Легче было самим свергнуть Иосифа и впустить Никифора в город, и чернь схватилась за дреколья и камни. Мариан с отрядом македонян пытался успокоить бунтующий народ. Дошло до рукопашной, в которой Мариану проломили голову. Промучившись сутки страшной болью, он умер.

Воспользовавшись смертью главного сторонника Вринги, поднял голову Василий Ноф, бывший паракимонен Константина Порфирогенита и враг Иосифа. Настал его час. Василий, вооружив свою челядь числом около трёх тысяч, возглавил бунтовщиков и бросился громить дома Вринги и его сторонников.

Город полыхал мятежом, били и грабили, в том числе и тех, кто никоим боком не принадлежал Иосифу. Пострадали даже дома некоторых синклитиков. Сам Вринга куда-то исчез, затерявшись среди бунтующего против него охлоса, и нашёлся в храме Софии, встретив там отца своего врага к изумлению обоих. Вельможам ничего не оставалось делать, как послать за Никифором. Приняв послов, Никифор снова напустил на себя ложную скромность отказываясь от власти, выторговывая себе поддержку перед По-лиевктом. Он её получил.

16 августа 963 года Никифор Фока торжественно въехал в Константинополь через Золотые ворота. В храме Святой Софии патриарх Полиевкт возложил ему на голову императорскую диадему. Патриарх, обещавший синклиту не напоминать Никифору о клятве, был сдержан и учтив с новым базилевсом. Нарыв прорвался, когда император объявил своё решение жениться на Феофано.

Все дела были улажены — Иосиф Вринга был отослан в Пафлагонию в Пифийский монастырь, всем соратникам, помогавшим ему, были розданы почётные чины. Для полного счастья оставалась одна преграда — Полиевкт. Когда-то после гибели своего сына Никифор дал обет не есть мяса и не спать с женщинами, который нередко нарушал. Теперь он вторично нарушал клятву, более того, он не мог жениться на Феофано, так как был крёстным отцом одного из её детей. Взбешённый патриарх на одной из торжественных служб прилюдно не пустил базилевса во внутренний алтарь. Никифор был в ярости. Назревал новый конфликт. Спас ситуацию протоирей Большого дворца Стилиан, взяв на себя смелость принести клятву перед синклитом, что никто из рода Фок не является крёстным отцом ни одного из детей Феофано.

Полиевкт в душе был благодарен Стилиану, хоть и наложил на него епитимью, перед этим строго отчитав за лжеклятву. Патриарх понимал, что борьба его с новым базилевсом только начинается.

Глава 26

Колот немного завидовал Блуду. Взял и ушёл, хоть и не своей волей, в поход по княжескому поручению. Ещё больше было завидно, когда в месяце сечене[47]дошли вести о бое, случившемся на ляшском пограничье. Правда то была или нет, теперь Блуд будет ходить и хвастать по всей веси.

Рать вернулась в Киев в предвесеннюю пору, после Масленицы, как раз перед распутьем. Колот, захотевший встретить друга, опоздал к нему, родичи сказали, что он уже куда-то убёг. Блуд ввалился в избу к Колоту вечером, родители с братовой женой и детьми отправились в соседнюю весь гостить к родне, а оставшийся дома старший брат Отеня возился в стае, да сам Колот, сидя за столом, пил горячий сбитень. Шапка сидела на макушке, светлые волосы торчали в стороны. По всему было видно, что Блуд перехватил где-то хмельного. Повёл мутным взглядом, сплюнул на пол.

— Ну, здорово, что ли?

Друзья обнялись.

— Давай рассказывай, — нетерпеливо сказал Колот, одновременно напрягшись, ожидая, что Блуд прямо с порога начнёт восторженно пересказывать свои приключения. Но Блуд лишь отмахнулся и полез за стол.

— Чего сказывать-то? Прибыли мы, значит, туда. Слыхал про грады червеньские? Червень, Перемышль там? Княжата местные от разбойных ляхов у Святослава помощи попросили, вот нас и послали туда. Как раз под Перемышлем мы их и встретили. Нас вместе с местной дружиной чуть более трёхсот, да ляхов человек двести. По нашим видать, что воины, а те — сброд, сброд и есть. Воевода у нас добрый был, из русов, Мокроус именем, выстроил нас, я без доспеха, в стегаче одном, шелом лишь железный, да и тот в одном месте порван, даже меч казённый дали, при желании руками в рог скрутить можно, надежда лишь на топор за поясом.