Святослав (Железная заря)

Рану отчаянно щипало, но Блуд ещё в Хазарии научился не обращать на них внимания, кмети, для которых это был первый настоящий бой, взирали через это на него с уважением и некоторой опаской, наслышанные про воинов, которые становятся безумными в драке и раны им нипочём.

На Подоле набрели на шалого мужика, показавшегося сначала юродом, но на самом деле просто насмерть перепуганного, его взяли с собой. В предградье наткнулись на целое семейство, со стариками и выводком глуздырей. Старший в роде, благодаря которому и нашли всех их, пояснил, что рассчитывали отсидеться в подполе до ухода печенегов. Блуд рассмеялся ему в лицо:

— Они разроют твой подпол и семью твою на колья пересажают!

Едва ли не силком погнали семью в город.

Печенеги всею силою вывалили под вечер. Растеклись вокруг города, будто хорты, обкладывающие медвежью берлогу. Блуд, взобравшись на вал, раздвинул ветки лежащего дерева, уселся на ствол. Плечо было перевязано, и правая рука покоилась на перевязи, в левой у него был бурак с малиновым квасом, охлаждённым колодезной водой. Печенеги кучкой приблизились к валу. Один из них показал плетью в сторону Блуда. Случайно. Красный был уверен, что его с той стороны не видно. Одинокая стрела полетела в сторону степняков, миновав крайнего из них в целую сажень. Печенеги резко порысили в сторону к своим. Лениво подумалось, что надо пойти и дать затрещину пустившему стрелу, чтобы впредь не тратил попусту запас.

Зашуршала отодвигаемая ветка. Блуд обернулся и увидел одного из княжичей. Светлые до плеч волосы были стянуты на голове кожаным гайтаном. Просторный летник едва доходил полами до тимовых с загнутыми носами сапог. На правой руке сверкнуло золотое запястье. Смотрел на Блуда большими голубыми, как у отца, глазами. Красный помнил их по именам, видел мельком и не знал кто есть кто. Владимир — младше, Олег вообще, вроде, чернявый. Ярополк?

— Будет ли сегодня приступ, воин? — как можно строже ломающимся голосом спросил княжич.

Блуд спрятал в усы улыбку, ответил:

— Вишь, квас пью сижу, значит, ведаю, что не будет. А воеводы — те без толку суетятся.

На лице Ярополка оживился интерес к отличному от других кметю.

— Откуда ведаешь?

— Валы мы укрепили, а печенеги не умеют городов брать. Коль хотели бы, взяли б на щит с наворопа. А теперь обложат и морить будут. Я в Хазарию ходил с отцом твоим, печенеги с нами были. Знаю их.

Уверенность этого мудрого воина передалась и Ярополку. Он подошёл поближе и тоже присел на поваленный ствол.

— А что с отцом не остался? — снова задал вопрос. Блуд собрался было рассказать, что дома хотел остаться, да и в дружине Ольгиной потеплее, не хотелось на чужбине голову складывать, но слукавил:

— Свою землю стеречь надо, а не чужой искать.

Красный отхлебнул квас, протянул бурак княжичу. Спросил:

— Не боишься?

Тот, поколебавшись, ответил:

— Не боюсь. Отец говорит, что страх — главный враг и, одолев его, ты будешь непобедим.

Оба замолчали, наблюдая, как печенеги разводят огни, разворачивают шатры.

— Ты сегодня храбро выступил против печенегов, — снова заговорил Ярополк. — Не то что наши воеводы. Кабы Лют был здесь, может, и было бы по-другому. Гуннар сказал, что ты поступил глупо, ибо мы недосчитались семи воинов, а сейчас каждый меч на счету. Мать ответила ему, что ты поднял дух защитников. Видел бы ты, как радовались все, когда степняки побежали прочь!

Да, он помнил, с какими радостными лицами их встретили в городе, но главное, что Чернава была горда за него. В ответ хмыкнул:

— Один из кметей насчитал двадцать шесть мёртвых степняков — неплохо при том, что нас было втрое меньше и никто, кроме меня, не был в настоящем бою. Правда, мы не брали полон и добили всех их раненых.

— Как звать тебя? — неожиданно спросил княжич.

— Блудом.

— Я скажу матери о тебе. Таким воинам нужна воеводская гривна.

Красный едва сдержался, чтобы довольно не улыбнуться. Гривну ему не дадут, он был уверен, но Ольга не вечна, Святослав всё время в походах и править будет Ярополк. Недаром ходят слухи, что княгиня его готовит вместо себя. Не зря же княжич подошёл и беседует с ним, значит, по нраву пришёлся и нарочно выискал именно его на валах. Что ж, теперь всё зависит от его, Блудовой, смекалки и рвения. В ответ лишь молвил скромно:

— Спасибо. Не выслужиться пытаюсь.

Опять какое-то время смотрели на печенегов, спешащих развернуть стан, пока солнце совсем не ушло за окоём. Блуд, снова отхлебнув квасу, задумчиво сказал:

— По моим прикидкам, их более двадцати сотен. Но здесь не все — часть рати уже пустили в зажитье. Надеюсь, мои родичи успеют сбежать в лес.

Глава 30

Год выдался удачным, хоть и сушило последние две седмицы. Весной помогло Колотово серебро — вспахали три обжи[76]земли с наймитами. В стае мычало две коровы, бегали поросята, собирались заводить третью лошадь. Трава на лугу за Станькиным займищем «только дошла», и Отеня со старшим сыном своим Бретеней собирался на завтра на покос. Сябры с завистью смотрели на новый терем в Старковом дворе, на крепнующее хозяйство. Говаривали: